«Удар – это только начало»: корреспондент NGS24 о том, каково быть пострадавшим в автобусе

Сегодня на Партизана Железняка произошла авария с автобусом. В момент удара в салоне было 25 человек, травмы получили два пассажира. Похожая история произошла неделю назад и со мной — корреспондентом NGS24.RU.Я хочу рассказать ее, чтобы вы, оказавшись в похожей ситуации, не повторяли моих ошибок, а также чтобы показать, как работают в нашем городе общественный транспорт, ГИБДД и медицина. Так неожиданно эти три направления сплелись в одну запутанную историю.

Началось всё просто — вечером во вторник, 16 июля, я возвращалась домой с работы. Как обычно, мы с мужем ехали на автобусе домой — стояли в самом конце салона, и он рассказывал мне о том, что американцы собираются штурмовать «Зону 51», и был очень удивлен тому, что раньше я ничего не слышала об этой военной базе. В какой-то момент наш разговор прервался: автобус резко затормозил и я ударилась головой о бок кожуха — выступ над дверью, где расположена кнопка «для выхода». В первые секунды в глазах потемнело и я почувствовала сильную боль в районе переносицы. (Если в этот момент ваша рука потянулась к клавиатуре, чтобы написать едкий комментарий — что-то в духе «надо держаться» или «меньше зависай в телефон», — остановитесь. Я держалась. И телефон лежал в сумке.)

Первые секунды после удара помню с трудом, всё вокруг как будто стало двигаться в режиме замедленной съемки. Пока я отходила от случившегося, муж взял инициативу в свои руки. Он посмотрел на меня и вынес вердикт: «Пойдем за аптечкой». Пока меня за руку вели в переднюю часть салона автобуса, я в красках представляла свое разбитое лицо, помню, даже пыталась вытереть кровь со лба, но ее там не оказалось, и я не могла понять, зачем же тогда аптечка? Люди в салоне расступались и с ужасом смотрели на меня, что также не придавало оптимизма.

Пока муж разбирался с кондуктором, меня усадили на переднее сиденье. Трясущимися руками я достала из сумки пудреницу, посмотрела в зеркало и с облегчением вздохнула — на переносице выступила капля крови, будет синяк, в остальном — жить можно. К этому моменту муж раздобыл у кондуктора моток бинта и стер кровь с лица. Как журналист, который регулярно пишет про подобные ситуации, я понимала, что по правилам нужно вызвать скорую и ГИБДД, но всё произошло за одну остановку до выхода, поэтому времени на раздумья не было и мы просто вышли. А автобус останавливаться, кажется, и не собирался.

Когда мы пришли домой, стало хуже — голова разболелась еще сильнее, не только в месте удара, но и в затылке, появилось легкое головокружение. Мы начали «гуглить» симптомы сотрясения, водить пальцами перед глазами и светить фонариком, правда, не до конца понимали, что именно должны увидеть при такой самодиагностике. Когда во время ужина мы включили на ютьюбе выпуски КВН, я поняла, что дело плохо — шутки «доходили» не сразу. Мы вызвали такси и отправились в травмпункт на Джамбульской.

Когда мы добрались до больницы, было уже около 9 часов вечера. Очередь перед нами была небольшой — около 5 человек, но многие заходили по 2 раза — сначала осмотр, потом рентген, затем снова в кабинет к врачу. В коридоре пациентов «развлекал» один из пострадавших с костылями — был босой, пьяный, в одних спортивных штанах и просил у всех телефон, чтобы позвонить «пацанам», которые его заберут. Правда, ввиду своего состояния каждый раз называл разные номера — тройка играючи превращалась в восьмерку, а четверка — в единицу, зато сам умелец гордо заявлял: «Теперь точно вспомнил!» Закончилось всё тем, что присутствующие негласно договорились между собой игнорировать неугомонного товарища. Когда за ним всё-таки приехали, выяснилось, что парень сам сиганул с балкона в Солнечном, а подробнее рассказать не может, потому что «дал слово».

Наконец подошла моя очередь. Я зашла в кабинет и рассказала о случившемся. Первый вопрос медиков: «А вы одна сюда приехали?» Убедившись, что меня можно спихнуть на чужие плечи, врач выдохнул: «Мы травмами головы не занимаемся». Затем мне посоветовали ехать в краевую больницу или вызвать скорую помощь домой. Спустя час ожидания и 30 секунд «приема» я вышла из кабинета — озадаченной и расстроенной. С одной стороны, я понимала, что пришла «не по профилю», а с другой — мне хотелось, чтобы врач оставался врачом и хотя бы осмотрел, чтобы убедиться, что пациент не свалится замертво, как только переступит порог клиники. Но в этой войне победила бюрократия.

Вернувшись домой, мы всё-таки вызвали скорую помощь. Врач со знающим видом провела диагностику по методу «Гугла», записала данные об автобусе, где всё произошло, и перед выходом предложила поставить укол обезболивающего. А я легла спать, понадеявшись, что утром станет легче.

«Сама стукнулась?»

Наутро, вопреки моим ожиданиям, ситуация почти не изменилась. Голова гудела, а к ссадине на носу добавился гигантский синяк на ноге, который я накануне даже не заметила. Было решено оформить больничный и отлежаться. В регистратуре поликлиники по месту жительства меня отправили в кабинет экстренной помощи, там врач выписал два вида таблеток и отпустил до понедельника с миром.

Этим же утром мне позвонили из ГИБДД — надо отметить, крайне оперативно. Им передали информацию из скорой помощи, случившееся — авария и должно быть оформлено по протоколу. Инспектор спросил, где я буду в ближайшее время, и сказал, что заедет ко мне домой, чтобы написать объяснение. Спустя 2–3 часа участковый позвонил в дверь. Почти с порога он уточнил, действительно ли я получила травму в автобусе. Я сказала, что претензий к водителю не имею (хотя, конечно, обидно). Но оказалось, что «это так не работает»: «либо вы ударились из-за движения автобуса, либо стукнулись сами». Мне было сложно представить ситуацию, в которой взрослый человек самостоятельно бьется головой о полку автобуса, и я подтвердила — автобус резко затормозил. Тогда полицейский начал подробно расспрашивать о случившемся и записывать всё на бумагу, а в конце перечитал рассказ и попросил написать снизу моей рукой: «С моих слов записано верно». После этого он ушел, пообещав, что сегодня случившееся оформят как ДТП и инспектор будет держать меня в курсе. Следующий звонок от ГИБДД поступил в пятницу утром. Меня попросили сфотографировать и отправить выписки от врачей из поликлиники. Больше на связь они не выходили.

Кто измерял давление?

Ситуация продолжила развиваться в пятницу вечером. Днём меня сморило в сон, а когда я проснулась около 5 часов, резко почувствовала себя плохо: в глазах темнело, а ноги подкашивались. Я вызвала скорую помощь, оказалось, что поднялось давление — 140. Немало для гипотоника.

Из дома меня повезли в краевую больницу. Там всё происходило еще медленнее, чем в травмпункте. Хотя и очереди как таковой не было, я просто сидела и ждала — когда придет врач, пока меня отведут на КТ, потом снова врача. В один из моментов мне в руки попала медицинская карта, и я, поддавшись любопытству, заглянула внутрь. Черным по белому значилось: давление — 120/80 и совсем не свойственный мне пульс — 77 ударов в минуту. Как будто кто-то решил не утруждаться и просто проставил данные «средние по палате».

К этому моменту приемная наполнилась новыми пациентами и все, как один, к стоматологу: у одного опухла десна после удаления зуба мудрости, у другого в десне остался корень зуба. Один мужчина с разбитым лицом, будто бы после аварии, пытался узнать у доктора можно ли ему через 2 недели лететь в Таиланд — ведь всё уплачено? Доктор пытался объяснить, что нужна операция, иначе срастется криво — показания есть сейчас и будут потом, а дальше, как говорится, «думайте сами, решайте сами». В результате мужчина написал отказную, поблагодарил врача и ушел. А я вспомнила фильм «Метро», где мужчина, находясь на волосок от смерти, боялся потерять портфель, потому что там важные документы по работе. Я сидела и не могла понять, почему деньги и работа вдруг оказались для нас важнее здоровья?

Когда вернулся врач, сказал, что результаты томографии в норме, а от вопросов о давлении отмахнулся — документы заполняла скорая (в чем я очень сомневаюсь). Меня отправили домой, даже не измерив давление, с выпиской, согласно которой, я была готова стартовать в космос сразу на выходе из больницы.

На этом я заканчиваю свой рассказ. О последствиях аварии лично для меня можно говорить и рассуждать еще очень много, и «разгребать» их я буду, видимо, еще не один месяц. В завершение просто хочется пожелать водителям и кондукторам автобусов быть более подготовленными к экстренным ситуациям, а медикам — более человечными. Каждый из них в подробностях спрашивал, при каких обстоятельствах произошла авария, но, похоже, это интересовало многих гораздо больше, чем состояние самого пациента.