«В Красноярск не вернусь»: красноярка — о жизни в Израиле, пособии по безработице и войне

Палестино-израильский конфликт продолжается с середины прошлого века, израильские евреи десятилетиями живут с постоянной угрозой ракетных обстрелов и терактов (как и палестинцы). Решения конфликта нет и в ближайшее время не предвидится, но это не останавливает русских мигрантов. Евгения Стороженко пять лет назад переехала в Израиль из Красноярска лечить отца от онкологии и осталась там жить вместе с семьей. В прямом эфире нашего Instagram мы поговорили с ней о жизни в пустыне, поддержке мигрантов государством, путях миграции и ракетных обстрелах.

— Мы переехали в Израиль абсолютно случайно — решение приняли за один день. Папе поставили страшный диагноз, который в Красноярске ему не оставлял шанса. Сначала мы приехали вдвоем с папой, и я поняла, что здесь можно жить и продолжать лечение. Вот уже шестой год мы здесь живем, многие знакомые обращаются за советом, как можно иммигрировать в Израиль, и я помогаю, как могу.

Мы сильно скучаем по Красноярску, родители особо тоскуют — у них там осталось всё: и животные, и дома. Но та экология... Я не видела столько людей с онкологиями в других городах, сколько обращаются из Красноярска. Это огромное количество детских лейкозов. Это очень страшно. Я не хочу возвращаться туда только из-за экологии.

Сначала папа получил гражданство, потом мы с детьми получили. Израиль абсолютно адаптирован для репатриации русского населения — здесь очень много русскоговорящего населения. В городе Бат-Ям, где мы живем, вообще 90% русскоязычного населения. Очень многие живут в Израиле по 30 лет и не знают иврита.

Когда ты приезжаешь сюда, государство помогает финансово. Чтобы родителям не было скучно, я даже помогла с репатриацией их друзьям. До пандемии мы занимались туризмом, но коронавирус перекрыл все границы (пускают только онкологических больных), поэтому мы безработные. Мы получаем пособие, которого хватает на комфортную жизнь, — это 6 тысяч шекелей на человека (более 135 тысяч рублей по текущему курсу), государство выделяет тысячу шекелей в месяц на съем жилья. Для понимания: тысячи шекелей в неделю на двух взрослых и двоих детей хватает на то, чтобы покупать кушать буквально всё, что захочешь.

Есть три пути для миграции в Израиль. Первый — иметь еврейские корни. У меня бабушка — еврейка. Ты восстанавливаешь до третьего колена историю родства (если по мужской линии), по женской линии — еще проще. Я буквально это сделала по телефону за несколько дней, мне все документы со всех архивов отправили в Москву, все шли на уступки, потому что у папы серьезная онкология. Нас быстро оформили, папу бесплатно прооперировали и продолжают оказывать помощь. Его лекарство — одна капельница на три недели — обходится в миллион рублей. В Красноярске нам бы пришлось продать буквально всё, чтобы получить только аналог такого лекарства (оригинала в России нет).

Еще простой путь — жениться или выйти замуж за гражданина Израиля. Третий способ — получить гражданство с помощью гиюра (обращение нееврея в иудаизм). Процесс достаточно сложный, но выполнимый. Фактически стать гражданином Израиля может любой человек.

За всё время я застала три бомбардировки со стороны Газы. Вчера вечером (11 мая. — Прим. ред.) начали бомбардировки Тель-Авива, Бат-Яма. Нам никогда не было страшно, но вчера наш ребенок остался дома один — мы ехали от родственников, попали под обстрел по дороге. Мы зашли к друзьям, в бомбоубежище. Связи не было — не могли до него дозвониться. Но сын знал, что надо делать, в какой комнате укрываться. В каждой квартире есть комната безопасности, как правило, там обустраивают детские. В каждом доме есть бомбоубежище.

У арабов нет серьезных ракет. Максимум, что они могут, — пробить стену дома с южной стороны. Над Израилем — «Железный купол». Это специальная система ПРО, сбивающая ракеты, летящие со стороны Палестины. Ракеты сбиваются, но какие-то из них долетают, обломки сбитых ракет падают на жилые районы. За эти дни бомбардировок погибли пятеро человек. Но вот что скажу: те, кто соблюдал правила, не находились на улице, все они живы-здоровы.

В каждом городе есть сирены оповещения, они срабатывают задолго до начала обстрела. Есть приложение, которое информирует и показывает количество секунд, когда ракета долетит до местоположения пользователя, — даже на карте показывает положение ракеты. Вчера нас ракеты застали врасплох: мы стояли в машине в частном секторе, кругом заборы, скрыться негде, и ракеты стали сбивать прямо над головой. Слышно было, как падают обломки, но мы нашли место, где спрятаться.

Но хуже бомбардировок — погромы. Бат-Ям — преимущественно русский город, но в городах, где живут арабы, уже третий день беспорядки. Они громят машины, полицейские автомобили, магазины закидывают камнями, ищут евреев. У нас здесь не сильно страшно.

Немного о жизни

Израиль — социальное государство. Бесплатная медицина, бесплатное образование, бесплатные государственные садики. Единственное, что в садиках и школах не организовано питание — надо давать ребенку еду с собой. Как я уже говорила, государство дает пособие на квартиру — около 20 тысяч рублей в месяц. Мы живем в центре, у моря — здесь дорогая недвижимость, в арабских районах недвижимость очень дешевая. Мой сын в 7 лет пошел здесь сразу во второй класс, потом уехал в Красноярск и пошел в первый класс, а вернувшись в Израиль — сразу в четвертый. С ним проводят уроки в «Зуме» каждый день, учат ивриту, но никто его не напрягает, все без проблем адаптируются.

Все, кто работает, могут себе позволить жить у моря. Работая здесь, жить намного проще, чем в Красноярске. На пособие можно путешествовать лоукостерами, а в Красноярске ты будешь сидеть и копить деньги целый год. Пособия по безработице хватает, чтобы снимать 4-комнатную квартиру у моря на первой линии. Самая минимальная зарплата тут — 30 шекелей в час (677 рублей по текущему курсу. — Прим. ред.). То есть кассир в магазине зарабатывает не меньше 6–7 тысяч шекелей в месяц. Обычная зарплата человека без образования — 10 тысяч шекелей в месяц (225 тысяч рублей по текущему курсу).

У нас здесь ставят прививки от коронавируса, дают «зеленый паспорт», который позволяет ходить в рестораны, на вечеринки, летать в другие страны без отбытия карантина. В пандемию здесь всё было закрыто, государство раздавало людям пособия и пайки. Родители у меня получают пособия по старости, не пенсию, потому что они тут не работали. Этих денег им хватает, чтобы снимать небольшую квартиру. Папе сделали инвалидность — соответственно, еще небольшая доплата. Папе, как онкобольному, выделили из больницы человека, который за ним ухаживает, ходит для него за продуктами.

Для меня единственный минус здесь — это жара. С остальным можно справиться.

После эфира мне писали, что я обманываю, но у меня правда так. Тут не сказка. Но тут правда лучше. Я очень люблю Красноярск, но я не хочу себе и детям онкологию. Возможно, это моя фобия. Папа умирает, но я ему боюсь это сказать. Но я благодарна этой медицине за эти 6 лет его жизни!