«Художники из других городов решат, что это сказка»: репортаж из мастерских на Высотной, где раньше был скульпторский городок

В промзоне Октябрьского района Красноярска уже почти 50 лет обитают художники. Еще в 1973 году на Высотной появились мастерские для скульпторов, построенные по проекту архитектора Петра Платова. Творческий городок просуществовал там до 2017 года, со временем он пришел в запустение, творцы покинули свои мастерские, помещения отключили от коммуникаций и в тот же год сровняли с землей.

Самый большой страх и художников, и простых людей заключался в том, что на этом всё и закончится и дух творчества больше никогда не вернется в спальный район, а бывшие мастерские станут обычным жилым комплексом. Жилой комплекс там в итоге построили, правда получился он как раз не совсем обычным: при проектировке сразу заложили строительство новых мастерских. В этом году их сдали — получилось современное трехэтажное здание, которое уже сейчас занимает около двух десятков художников.

Появление таких мастерских — уникальное явление не только в Красноярске, но и в России в целом. Несколько лет назад художники Томска и Омска лишились имущества, когда согласились передать его Москве. В Красноярске Союз художников свое имущество отстоял и даже прирос новым. Официальное открытие состоится только 22 декабря, но корреспонденты NGS24.RU решили заглянуть в мастерские пораньше, застали художников за работой и поговорили с ними об искусстве, вдохновении и о том, чем живут и как зарабатывают молодые красноярские художники.

До 1973 года скульпторы ваяли свои работы в здании Покровской церкви — таким способом художники хотели сохранить старейшее каменное здание от разрушения. К счастью, здание устояло, а в 1973 году скульпторы переехали в мастерские на Высотной, построенные специально по приказу тогдашнего партийного руководства во главе с первым секретарем Павлом Федирко. Сделал он это не столько из любви к искусству, сколько из соображений о том, что в 1978 году Красноярск должен был отметить свое 350-летие. К этой памятной дате город, по задумке чиновников, должен быть украшен памятниками и монументами.

За 44 года в стенах мастерских на Высотной были сделаны десятки скульптур, которые мы видим на улицах Красноярска. Именно там был создан памятник Луке Войно-Ясенецкому, который сейчас стоит возле Архиерейского дома на проспекте Мира. Там же появилась гранитная композиция «Кандальный путь» в память о ссыльных, которая теперь расположена на правом берегу Красноярска. В мастерских на Высотной скульптор Владимир Гирич создал памятник Андрею Дубенскому, установленный сейчас неподалеку от КрасГМУ.

В мастерской в 2015 свое 100-летие отметил скульптор Адель Абдрахимов, с которого, по мнению его коллег и многочисленных учеников, и началась красноярская скульптура. Он родился еще до революции — видел становление советской власти, пережил застой, перестройку, застал новую Россию. В конце 30-х сражался на Халхин-Голе — свои военные впечатления он потом воплощал здесь же, в портретах боевых товарищей. Спустя 2 года в этой же мастерской прошло прощание с великим мастером. Самая известная его работа — памятник путешественнику Никифору Бегичеву, который установлен на Диксоне на берегу Карского моря.

В 2017 году, когда мастерские совсем пришли в запустение, еще в начале года там оставался один единственный скульптор Василий Сивцев. Он продолжал работать и грелся теплом от маленькой буржуйки, установленной в углу помещения. На тот момент здание уже не отапливалось. А уже в ноябре 2017 года здания сровняли с землей и на месте скульптурного городка остались одни руины.

На его месте заложили комплекс из одной 25-этажной высотки, 9-этажного дома, 3-этажной мастерской и детского садика. Разработкой занималась компания А2, а дальнейшим строительством — «СибЛидер» совместно с Союзом художников России.

Этот участок достался «СибЛидеру» взамен на соглашение с Союзом художников России. В 2017 году в организации это объяснили тем, что строительство дома на принадлежащем Союзу участке компенсирует застройщику возведение мастерских для художников. Стоимость восстановления мастерских тогда оценивали в 80 миллионов рублей.

В просторной мастерской на третьем этаже работает молодой красноярский художник Антон Тихоренко. В центре комнаты — большой стол для работы и станок для гравюр. К стенам прислонены картины, в глубине комнаты — диван, тихо играет легкая музыка.

— Я еще обживаюсь, потому что эта мастерская — совсем новая. Я когда сюда только переехал, поставил в центр стол, а дальше ходил и смотрел, как что лучше поставить. Здесь Союз художников сотворил нечто уникальное, такого давно не было и вряд ли будет, — делится Антон. — Тут раньше были мастерские, и по моим ощущениям этот дух творчества — где-то рядом, он чувствуется, но пока не здесь, его надо сюда вернуть. Видимо, тут слишком много копали, ломали — и он улетучился.

Молодой художник рисует с самого детства. Чтобы достичь мастерства в технике — окончил сначала художественную школу, затем — художественное училище, а следом — институт.

— Конечно, можно двигаться и самому, но хочется какой-то творческой среды. Именно ее и дает обучение в институте, училище, Союз художников. Рядом работают коллеги, мы иногда заходим друг к другу и будто соединяемся творческой антенной, — рассуждает Антон Тихоренко.

Сейчас он работает над серией гравюр о современных женщинах. Сначала тушью наносит рисунок на доску из фанеры или линолеума, затем стамеской формирует оттиск, убирая лишние детали, а затем через специальный станок переносит на бумагу. Кстати, станок старый — еще 80-х годов.

— Это тиражное искусство. Можно сделать что-то уникальное, но в целом в последнее время я понимаю, что графика — она вне времени. Она всегда будет интересна, люди приходят, и им очень легко втянуться в технические тонкости. Творческое нутро, которое лезет, можно направить в любое направление искусства, но если вы направляете его в графику — у вас появляется целый мир, какое-то свое направление. И сейчас в Красноярске вокруг графики создано целое сообщество во многом благодаря Герману Суфадиновичу Паштову, — продолжает художник.

К сожалению, молодому художнику в Красноярске прожить только на своем творчестве практически невозможно. Приходится работать, благо, тоже по специальности — Антон, например, работает дизайнером. Но это не мешает заниматься творчеством, участвовать в выставке и готовиться в том числе к персональной выставке, которая пройдет в следующем году в Доме художника.

Этажом выше расположена двухэтажная мастерская красноярского художника-портретиста Сергея Гурьева. В центре — большой мольберт, на котором внезапно не портрет, а нежный летний пейзаж. Мастерская новая, поэтому пока не пропиталась насыщенным запахом масляных красок. Сюда Сергей Викторович переехал из своей старой мастерской на Кирова, где проработал много лет и где стало тяжело находиться после смерти любимой супруги, тоже художницы Ларисы Гурьевой, ее не стало год назад. Художник решил сменить обстановку и перебрался на Высотную. Красочные и насыщенные натюрморты жены Сергея Ларисы развешаны по стенам в больших рамах.

— Это большое везение, что у нас есть свои новые мастерские. В России региональные Союзы художников в последние годы лишились своей собственности, в том числе мастерских. В Томске, Омске правление Союза художников отдало имущество москвичам, они после его продали, и теперь им приходится снимать помещения уже за свой счет. Наш председатель — Сергей Ануфриев — активно отбивался от москвичей. И смог сохранить и Дом художника, и мастерские. Хотя был выдвинут ультиматум: отдавайте всё Москве и будете снимать у нас помещения. И те, кто повелись на это, остались ни с чем, — рассказывает Сергей Гурьев. — Кто из художников России услышит, что в Красноярске построились новые мастерские, подумают, что это сказка.

Художник вспоминает, что во времена СССР Союз художников был богатейшей организацией. Полный простор для работы, хорошее материальное обеспечение, различные поездки. Можно было на несколько недель отправиться в Вышний Волочок, жить в мастерской с сохранением зарплаты на полном обеспечении и творить вдали от городского шума и суеты. В те годы неленивый художник мог за месяц заработать себе на машину.

Сам Сергей Викторович отучился в Академии художеств во Владивостоке, вернулся в Красноярск, полный решимости творить, но жизнь закрутилась так, что сначала его пригласили работать преподавателем в художественное училище, затем — в Институт искусств. Это помогло сохранить молодость духа. А параллельно — писать портреты.

— Портреты я пишу и для выставок, и на заказ. Кажется, переписал всех глав администраций города, начиная с Пимашкова. Был у нас такой архиепископ — Антоний — я написал пять его портретов, потом их он увез с собой в Москву. С ним мы, кстати, дружили. Он просил меня оформить храм в его резиденции, небольшой домашний храм, и я написал для этого 40 образов. Я взялся за это, потому что было интересно попробовать, — вспоминает Сергей Гурьев. — А однажды ко мне пришел глава администрации Центрального района и рассказал, что Петр Пимашков, который в ту пору был мэром, хочет написать коллективный портрет, где был бы он со всеми главами районных администраций города. Я таких коллективных портретов не писал, но вспомнил «Ночной дозор» Рембрандта и решился. Сочинил композицию и написал большую картину. Потом каждый из них приезжал, позировал по отдельности. Я уже заканчивал эту работу, когда приехал один из глав администрации, изображенный на портрете, и сказал: «Мы тут подумали, было бы здорово, если бы, Сергей Викторович, вы написали такие картины каждому изображенному на ней». То есть 8 таких работ! И вот, значит, первую было интересно писать, вторую еще нормально, полегче, третью, четвертую, пятую написал, не глядя, а шестую, седьмую и восьмую было уже не очень интересно писать. Но их все завершил, все остались довольны.

Сергей Гурьев писал и Александра Усса, и его семью, но со временем ему стало казаться, что он превращается в придворного художника. Но портреты писать не перестал — через этот жанр художник раскрывает для себя личность человека. Он нацепляет на себя маску, но через разговоры, общение раскрывается и предстает перед художником настоящим человеком. Это позволяет сделать портреты живыми, наполненными личностью изображаемого.

К современному искусству Сергей Викторович относится неоднозначно: говорит, и оно бывает разным. Однако не совсем понимает тех, кто называет себя художником, не пройдя школу классической живописи и не отточив мастерство.

— Мы многих работ Поздеева не видели, а на выставке в Москве я видел его работы, огромные холсты из знаков, символов, но всё это сделано гениально и со вкусом, потому что сначала он прошел классическую школу. А молодежь хочет пропустить этот этап, когда нужно научиться, понять развить вкус. А без развитого вкуса прийти к этому сложно, — заключает Сергей Гурьев.

Если раньше здесь, на Высотной, находился только скульпторский городок, то сейчас мастерская населена и керамистами, и живописцами, и иконописцами — разнообразие творцов удивляет. Скульпторы, к счастью, тоже никуда не делись — на первом месте расположена мастерская Дмитрия Шавлыгина. В день съемки репортажа Дмитрия на месте не было, но он позволил нам побывать в его творческой мастерской без него. И здесь всё буквально кричит о том, кто именно обладатель этой просторной комнаты на первом этаже.

На стене — огромный алюминиевый бюст Ленина, который, похоже, раньше располагался еще в старых мастерских. На стеллаже, который занимает пространство от пола до потолка, стоят миниатюры работ художника. Рабочие инструменты и едва начатая работа стоят на столе.

Работы Дмитрия Шавлыгина вы явно встречали в Красноярске: он автор памятника «Журавли нашей памяти», который расположен в парке на Стрелке в центре города, памятника музыканту Славе Глюку на набережной и многих других работ.

На первом же этаже расположен выставочный зал — здесь 22 декабря будут официально открывать мастерские, куда может попасть любой желающий. Но уже сейчас все помещения заняты: в разгар дня мы отвлекаем художников от работы, но они всё равно делятся с нами своими творческими планами и показывают, над чем работают прямо сейчас. Молодая художница Анастасия работает над натюрмортом, она делит мастерскую вместе со своей одногруппницей, которая работает в технике коллажа. На стеллаже висят ткани, необходимые для драпировки натюрмортов, а объекты натюрмортов стоят вдоль окна. Девушка также преподает рисование: на продаже работ достойно не прожить, но такой расклад ее вполне устраивает.

В одной из соседних мастерских работает художница Лариса Булатникова, художник-график, но прямо сейчас она работает над созданием икон.

— Золото — это небесный неземной свет и это неизменная составляющая икон. Иконопись — не особо распространенное направление, но в наше время достаточно востребованное, и мы друг друга хорошо знаем и общаемся. Словами трудно описать то, что чувствуешь при создании икон — есть некое благоговение. А еще в создании икон есть такой этап, когда она уже готова, и это никак не связано с тобой, — делится Лариса.

Кроме икон, прямо сейчас она работает над книгой СФУ «Заботы и забавы маленьких енисейцев». Это будет книга о мальчике Коле и его вымышленном друге, которая расскажет историю Енисейской Сибири 100–200 лет назад. В этой книге Коля попадает в прошлое и через это познакомит детей с тем, что сейчас полностью исчезло.

В дальней мастерской на третьем этаже работает керамистка Тамара Криво. Она пока здесь тоже еще обживается: чтобы полноценно начать работать, нужно установить печку для обжига, мебель, перевезти сюда всё необходимое. В прошлом она преподаватель в художественной школе и Институте искусств, но сейчас уволилась и намерена сосредоточиться на своей текущей работе и организовывать мастер-классы по росписи для взрослых людей.

— У меня своя методика, и ей я учу других людей — практика показывает, что за несколько часов люди могут унести с собой новое знание, — рассказывает Тамара Михайловна. — Раньше у меня была мастерская в Суриковском училище, еще одна — на даче, у мужа в гараже. Но своя мастерская — это, конечно, благодать.

Кажется, больше всех работой здесь довольна вахтер — перед нашим уходом она откровенничает:

— Все хорошие, вежливые, интеллигентные. Не работа, а одно удовольствие.