«Обижает, когда говорят про провинцию»: дизайнеры «Тунгуски» и «Булгакова» — о бизнесе и украденных идеях

Анна Гавричкова и Геннадий Дежурных — дизайнеры и основатели студии LEFTdesign. Если вы когда-нибудь ужинали в баре «Булгаков» или заходили на бранч в «Тунгуску», то наверняка отметили необычный интерьер и стиль. Всё это — их рук дело, и именно за эти креативные решения супруги получили престижную среди российских дизайнеров награду PUBLIC SPACE Professional Design Award.

Мы встретились с супругами в их светлом творческом пространстве в центре Красноярска и узнали, какому заказчику они могут отказать и какой из созданных ими ресторанов города — любимый.

— Ваши проекты знают все, кто ходит в рестораны, — «0.75 Please», La Famille, Franky Woo, Mike&Molly. Можно назвать вас дизайнерами, которые специализируются на ресторанном бизнесе?

Г: — Ресторанный бизнес для нас — это один из видов нашей деятельности. Дизайн — он многогранный. Нас больше знают по ресторанам, потому что это публичные места. Есть много направлений дизайнерских работ, но хорека на профессиональных ресурсах чаще выделяется отдельно. Поэтому ресторанная история — она сложная. Люди приходят в ресторан за эмоциями, праздновать события, и дизайнеры, которые создают рестораны, всегда на слуху.

А: — Для многих дизайнеров, кто смелый и хочет развиваться, зайти на рынок хореки — это желанно и круто. Если дизайнер тебе делает квартиру, какой бы красивой она ни была, ее видит только хозяин и его гости. А в ресторане человек погружается в интерьер всего на несколько часов, поэтому здесь можно реализовывать самые смелые идеи.

— Ресторан «Тунгуска» вошел в восьмерку лучших по дизайну в Европе. Как вам удается выдавать непохожие друг на друга, уникальные проекты?

Г: — Насколько уникальным будет проект, определяет идея. Я бы хотел делать одно и то же, но приходится делать разное (смеется). Но не заниматься самокопированием, а работать в своем собственном стиле, как художник. Мы работаем на маленьком рынке Красноярска, поэтому понимаем, что невозможно делать похожие интерьеры нашим клиентам. Это сложно, честно скажем.

— Как происходит творческий процесс? Заказчики сразу приходят с готовыми идеями или вы предлагаете концепцию сами?

А: — К нам приходят по-разному. Одни хотят «то, не знаю чего». И тогда это очень болезненный, долгий процесс. Но пока человек сам не поймет то, чего он хочет, не будет принят ни один вариант, ни один эскиз.

Г: — Мы из тех, кто не строит себе памятники. Этим многие дизайнеры и архитекторы грешат. Сделают объект, он возьмет все премии мира, а потом его закроют и переделают, потому что он коммерчески не успешный. Потому что он как инсталляция, арт-объект для биеннале. Если говорить о «Тунгуске» — не всем рестораторам подойдет такой проект. Мы стараемся дать продукт, с которым человек сможет работать.

— Меня всегда обижает, когда бизнесмены говорят, что мы живем в провинции и сами себя какими-то убогими считаем. Зачем нам надевать яркую красивую одежду, зачем нам чистый город? И не надо делать что-то интересное, люди это не поймут. Та же «Тунгуска», смелейший проект, показала, что у нас замечательные земляки и смелые красноярцы. Приходят взрослые люди в эти стены из бетона, с висящими цепями, ржавчиной и говорят о том, как здесь уютно. Не надо бояться давать людям классный продукт.

А: — Да о какой провинции может идти речь, если у всех есть интернет. У всех есть Pinterest. И я не понимаю коллег, которые берут картинку с этого сайта и ее воплощают в новом заведении. Не в квартире, где живет одна семья. Как будто в провинции другой интернет, чем в Москве.

Как-то мы делали пиццерию в Железногорске. И когда мы проект принесли заказчику, он нам ответил: «Ну у нас же "девятка", у нас провинциальный город. Людям надо что-то попроще». И мы в недоумении: «Почему вы за те же деньги не хотите дать своим клиентам больше?» В итоге убедили заказчика, сделали классную пиццерию, и люди теперь любят это место, ходят туда отмечать дни рождения и детские праздники.

— Бывало так, что вы отговаривали клиента от названия или концепции? Побудили отказаться от плохой идеи?

А: — У нас был проект, в которым не был проработан концепт до конца. Мы нарисовали очень красивый ресторан, потом через полгода переделали. Потому что за это время люди поняли, чего действительно они хотят. Такое тоже бывает.

Г: — У нас есть пара случаев, когда мы сами отказывались работать. Бывает, люди приходят и говорят: «Давайте я вам бабок дам, вот мне надо вот это сделать». Мы начинаем диалог вести и понимаем, что это работа в никуда. Человеку совершенно не важно, что получится, ему просто нас посоветовали. И тогда у нас не было заказов на пять лет вперед, деньги нужны были. Мы за кайф. Мы любим от работы кайфовать.

Мы не просто рисуем картинки. Мы немного маркетологи сами по себе. Когда к нам приходят с задачей, мы начинаем ее бомбить не с точки зрения дизайна, а с точки зрения уместности, совпадения всех элементов. Насколько уместно вечернее платье в полях? Если заказчик позволяет нам поучаствовать в концепции, мы это делаем с удовольствием.

— Недавно вы сами публиковали фото ресторана, который как-то сильно напоминает по интерьеру «Булгаков» — вас это расстроило?

А: — Дима Журкин, совладелец Berrywood Family, прислал мне маленькое фото. Я потом нашла этот ресторан, «Хмели-Сунели» в Киеве. Он открылся в 2015 году, а «Булгаков» открылся в 2012-м. Мы знаем об одном таком случае.

Г: — Буквально заимствование — это плохо. Вдохновиться — это хорошо. Мы рады, когда нами вдохновляются, это приятно. Большой путь в ресторанах у нас начался именно с «Булгакова». Ребята пришли с идеей сделать крутой бар. Уже было выбрано название, нам рассказали о том, каким они видят заведение, какие эмоции хотят от гостей.

А: — На самом деле этот интерьер не про «Мастера и Маргариту», не про «Собачье сердце», он про эпоху. Царская, буржуазная Россия, помешанная с коммуналками. Когда старое еще не изжилось, а новое еще не приходит. Была баба с веслом, мы сделали бабу с вилкой — стебанулись немного.

— Сколько времени уходит на оформление одного ресторана — от идеи до воплощения?

А: — К примеру, если вы к нам придете с заказом, придется подождать, пока возьмемся, 2–3 месяца, потом эскиз — один месяц, потом месяца полтора уйдет на сам проект. Потом стройка. Но там уже от нас не сильно зависит. Вот такие сроки.

Г: — Правда, если вы нам скажете, что хотите открыть ресторан на Марсе и у нас есть три дня, — мы вам сделаем. Мы не будем три дня спать, но сделаем. То есть вы должны нас так возбудить в этом плане, мы очень падки на креативные задачи. Бывает, что у людей очень классное помещение, но денег мало, — если нам очень интересно, мы можем пойти на большие уступки.

— Какой из ваших проектов общественных пространств — самый любимый?

Г: — Не буду лукавить, это как дети. Вот есть многодетная мама, у которой 30 детей, — она всех их любит. Конечно, в разное время она любит кого-то меньше, потому что он весь день плакал, кого-то, наоборот, больше. Мы любим каждый наш проект. Самый трепетный для меня — это бар «Булгаков». Первый ребенок есть первый ребенок. И каждый раз, приходя в «Булгаков», я испытываю эти эмоции. Эта работа была большой, и она зашла.

— Какие были эмоции, когда узнали, что ваш проект попал в шорт-лист Restaurants and bar awards?

А: — Я была на Белё, а Гена — в Красноярске. Мы орали! На самом деле нельзя сказать, что «Тунгуска» под конкурс создавалась. Но мы понимали, что сейчас в тренде, — свет, цвет, детали в целом. Проект актуальный и будет актуальным еще долго. Мы ездим на выставки, следим в пабликах за трендами. И мы ориентируемся не на российский дизайн. Мы смотрим, что открывается в Милане, Нью-Йорке, Лондоне. Пристально смотрим за Китаем — они вообще всех «рвут». Конечно, и мы хотим расти, в Красноярске работаем с ограничителем скорости.

— Как вы между собой делите работу?

Г: — Это раньше мы одни работали, теперь у нас есть команда. Это раньше мы были Аня и Гена, а теперь есть LEFTdesign. Мы часть команды, и у нас здесь коллективное творчество. И здесь, исходя из задач и загрузки каждого из нас, просто распределяем.

А: — Спорим, кусаемся, не без этого. Мы же еще психи. Очень импульсивные, с непростыми характерами. У нас не бывает, что мы поработали и пришли домой. Мы приходим домой и садимся за компьютеры. Конечно, у нас ребенок из-за этого несколько страдает. Гена может среди ночи проснуться и, не дожидаясь утра, начать рассказывать мне идею.

— Можете оценить другие заведения Красноярска? Какая из работ коллег-дизайнеров вам нравится?

А: — Я была в «Чешуе», да, мне понравился сервис. Меню — как минное поле. Можно поесть хорошо, а можно на сагудай попасть (смеется). Вот его было есть не возможно, а всё остальное было великолепно.

- А дизайн?

А: - Я же про Pinterest вам уже все рассказала.

— Назовите самый дорогой проект в Красноярске, с которым вы работали? Сколько потратил заказчик?

Г: — Я бы не стал на этот вопрос отвечать, к тому же сами рестораторы часто рассказывают в своих интервью о своих затратах. Меньше чем за 200 тысяч рублей на публичное пространство вы нас не получите. Если хотите за 150, то нужно сильно нас замотивировать. А жилое, там да, от 150 тысяч начинаются цены.

А: — Мы не занимаемся расстановкой мебели, мы придумываем идею.

— Над чем сейчас работаете? Ждать скоро еще одного ресторана?

А: Мы как врачи. Пока заказчик не начнет сам рассказывать про свое заведение, мы не можем об этом говорить. Вот, к примеру, «Тироль», они уже объявили о своем открытии на Южном берегу.

Почитайте наше интервью с шеф-поваром ресторана, дизайн которого разрабатывали Анна и Геннадий. Он рассказал, почему предпочел Красноярск работе в Санкт-Петербурге.