Хоть патент оформляй: реставратор из Енисейска поделилась секретами работы с дорогими и редкими иконами

В лабиринте служебных коридоров Енисейского музея-заповедника, как в образцовой больнице — чисто, на вид стерильно; переступать за порог кабинетов в верхней одежде настрого запрещают. Особенно в реставрационную мастерскую. Чтобы заурядное настоящее не пристало к сакральному прошлому — пыль, грязь и даже разница в температуре должна остаться по ту сторону.

— Сейчас работаю над памятником конца 18 века «Спас на престоле с предстоящими Флором и Лавром», — художник-реставратор Анастасия Сычевник сидит перед мольбертом. Счищает по сантиметру грязь с образов.

Иконописец написал их в 1773 году специально для одного из храмов Енисейска. Два с половиной столетия клочьями вырвали краску на иконе, пролились потеками по фону, и теперь через оголившееся дерево полотнища нимб как будто стремится за отмерянные временем границы.

— Несколько раз я ее реставрировала, проходит время, и она показывает разрушения по грунту (слой, который наносится на дерево), всё, укрепляем заново, — говорит Анастасия. — В среднем на реставрацию одной иконы уходит не меньше четырех месяцев. Сейчас еще несколько образцов на очереди. Эту в музейном фонде выбрали на реставрацию по принципу особенности написания — вместе с красноярским искусствоведом мы позиционируем её как икону Енисейского письма. Уникальная изобразительная школа, которая сложилась у нас в городе.

За окном реставратора северный закат укутывает город мерцающим небом; багровым и черным — характерные цвета енисейской иконописи — оттеняя белоснежную церковь. Когда-то также восстановленную. В четырёхсотлетнем Енисейске, с его историей православного центра губернии, разрушенные храмы и монастыри начали приводить в порядок лишь в последние лет пятнадцать. Из одиннадцати открылись шесть. С новоделом и усовершенствованиями в большинстве из них. Художники теперь едва ли не единственные, кто буквально возвращает городу важные смыслы той старины.

— Мы не реставрируем икону «как было», то есть утраченный образ дописывать никто не станет. Нужно сохранить ее в нынешнем виде, чтобы была возможность представить в экспозиции, — рассказывает Анастасия Сычевник. В её руках стоматологический зонд — это еще для одной иконы в работе — им с ювелирной тщательностью реставратор вычищает грязь и остатки клея из зазоров деревянной основы.

Но это из заметной части работы Анастасии Сычевник. Есть еще и скрытая от посторонних глаз. Её реставратор, как очень личное, не спешит раскрывать. Тут как в образах на иконе: вроде всё на виду, но главное всегда остается недосказанным, в тайне. До неё доходишь только своими невысказанными ощущениями.

— Работаешь всегда с молитвой. По-другому никак. Трепет, и молитва, и разговоры с Богом. Это помогает, иногда ведь растеряешься, не знаешь, как дальше, — всё-таки делится Анастасия.

На рабочем столе у Анастасии остатки расчески, палочки для размешивания кофе и много зубочисток. Всё идет в дело. Но лучше всего себя зарекомендовали именно зубочистки, говорит Анастасия. Это её собственное изобретение — хоть патент оформляй — в особых условиях восстановления сибирской иконы все средства хороши.

— Пришла из Успенской церкви старинная икона, уже с какими-то реставрационными вставками и надо было повторить их, чтобы полосы на грунте были идентичными. Пробовали кофейные палочки, зубья расчески — до миллиметра выверяли. Не подошло. Потом из зубочисток склеили вот такой инструмент, чтобы тонкие полосочки получались: идеально легло, — рассказывает Анастасия Сычевник.

Наверняка, чем-то подобным пользовались и старые иконописцы, эта область живописи консервативна. Как и сотни лет назад реставраторы при работе с иконами, применяют только рыбий клей из плавательных пузырей осетровых. Вещь дорогостоящая — средняя цена 4000 рублей за 100 г. Он отличается особой крепостью и не имеет ни запаха, ни вкуса, хорошо растворяется в теплой воде.

— В реставрации, к счастью или к сожалению, все-таки есть определенные методики, которым рекомендовано следовать. И одно из главных правил здесь: обратимость, вот я склеила и если что-то пошло не так, я могу это переделать. Технологии идут вперед, но ничего лучше рыбьего клея для обработки, пропитки, склеивания, удержания цвета, еще пока не придумали. Я встречала — это настоящий вандализм — когда какие-то самородки, восстанавливали икону клеем БФ6, его потом невозможно удалить без нарушения авторского слоя. А у нас принцип как у врачей — «не навреди».

—  Я же была прихожанкой с самого детства. Ну знаете, в детстве кто-то поет, кто-то танцует, я рисовала. И когда пришло время не видела никаких препятствий учиться иконописи. Получила благословение и поступила в школу имени преподобного Алипия Печерского. Иконы моей работы в основном в частных коллекциях, писала венчальные или на рождение ребенка, именные. Тут тоже свой подход. Когда приступаешь, говоришь человеку: «Мне сейчас твоя помощь нужна будет, духовная поддержка, ты должен ходить в храм и молиться своему святому в определенное время. То есть у нас сопряжение должно быть». Однажды было такое что сделала эскиз, а платочек не могу нарисовать и всё. Ну вот не ложится ничего. Потом заказчица мне сказала, что она с роду платки не носила. Тогда всё встало на свои места. И не я одна такая особенная — это у всех иконописцев так.

Потом иконопись ей пришлось временно оставить, работала в образовании — об этом периоде Анастасия не особо распространяется. Но в итоге, говорит реставратор, все устроилось так, что вернулась к своему предназначению здесь. Закончила реставраторские курсы по темперной живописи в Суздале, стажировалась в Москве в музее-заповеднике Коломенское. Последние 4 года реставрирует уникальные енисейские иконы, восстановила 20 старинных работ.

— Я понимаю процессы все, которые сопутствуют созданию иконы, поэтому реставрация этих замечательных памятников, как бы проще выходит. Потому что некоторые вещи они только так даются — когда ты сам причастен к созданию, — рассказывает Анастасия Сычевник.

В будущем году впервые в истории края местные музейщики собираются провести выставку тех самых восстановленных икон енисейской школы.