«Слишком красиво, чтобы пройти мимо»: красноярец встретил Новый год в пещере, где 25 лет никто не бывал — завораживающие фото

Пока красноярцы встречали Новый год под бой курантов и запрет на фейерверки, сибиряк и корреспондент NGS24.RU Алексей Тайганавт почти на неделю отправился жить в палатке в зимнюю тайгу. Праздник у него удался: звездное небо, опасные пещеры со старыми веревками, изумительный чай из талого снега и ощущение настоящести всего, что происходит вокруг. Он уехал на границу Хакасии и Тувы, к горному озеру, как это было волшебно — в его репортаже.

Металлическое жужжание рамки на нож, альпкарабины и другое железо в моем рюкзаке, охранник за столом равнодушно пропускает мимо ушей. Похоже, он изнемог сразу, едва только заступил на свою ночную смену в автовокзале. И атмосфере утомленности в зале ожидания, сопротивляться не в силах никто. Пассажиры лениво отсиживаются в предчувствии рейсов — русского испытания на терпеливость и выносливость в тесных салонах импортных автобусов-пенсионеров. Само помещение, заточённое в косметический ремонт, как будто еще помнит свои 2000-е: с запахом чебуреков, громкой музыкой из торговых точек и замотанными в платки цыганками, готовыми недорого и быстро снять сглаз. Теперь надежды на чудо избавления нет, спасать от заклятий некому — вон там стоит хмурый «безопасник» с дубинкой на бедре. Усталое предчувствие длинного тоннеля с тупиком в конце льется между сидений.

 В девять вечера мы грузимся в немецкий автобус китайского производства. Впереди 10 часов пути по ночной трассе Красноярского края и Хакасии до Абазы. Почти до самой границы с Тувой. Через темные леса и древние степи, которые видели сотни тысячи таких как мы — кочующих туда-обратно. И еще столько же увидят. Это чувство убаюкивает: все преходящее — даже кресло под тобой, которое никак не хочет откидываться и вынуждает тебя деревенеть.

Метель за окном, мелькающая в свете встречных фар, перемешивает реальность и дремоту, уже непонятно, кто куда едет и кого везет. Всё как в обычной жизни. Окончательно пробуждает народ только нужда — остановка у придорожного кафе. Люди в очереди кучкуются в теплый туалет, по 25 рублей вход. Отлаженный процесс вдруг прерывается: кто-то воспользовался сушилкой для рук и сеть не выдерживает напряжения. Свет гаснет везде.

— …(блин), — коротко резюмируют в очереди состояние дел. Впрочем, минут через пять электричество все-таки появляется. Такое здесь не впервой.

Утром мы въезжаем в Абазу. Город в горной части Хакасии, совсем не похожей на ту что мы привыкли видеть по пути на озера. Горные реки и холодные бездонные озера, первозданная тайга и малообследованные пещеры в плотном густом лесу. Там горизонт очерчивают вершины Западного Саяна. Сибирь первооткрывателей, охотников и собирателей дикоросов. И добычи полезных ископаемых, конечно.

За сто сорок километров отсюда начинается территория Тувы. На границе с ней в лесу я собираюсь встретить Новый год вместе друзьями из абазинского клуба путешественников «Риф».

На маршрут выдвигаемся на двух машинах, в прицепе — лыжи, рыбацкие сани и большая зимняя палатка. Сто двадцать километров горной дороги до места нашей высадки сейчас пустынны, залиты солнцем, мирно вьются среди заснеженного леса. Скоро отрубается всякая связь, и ближайшие пять дней её точно не появится. Удобно, когда все, что напрямую не влияет на выживание в тайге, отваливается, как шелуха.

Из машин мы выгружаемся в районе тропы, которая должна быстро вывести нас на буранку (дорога, пробитая снегоходами) местных, которые гоняют на горное озеро Маранкуль. По ней будет легче с грузом добраться до участка, где будет наш базовый лагерь. В этом году в горах выпало много снега, поэтому идти легко и через несколько часов мы на месте.

На обустройство лагеря уходят оставшиеся часы светового дня. Двухслойная палатка с маленькой печью почти у входа. У стены — дрова на ночь. По походным правилам ее должен подтапливать дежурный. Но сегодня 31-е, и пока демократия. В общем, подбрасывать будет тот, кто почувствует, что холод достаточно заморозил его лень. Часто она побеждает, тогда демократия заканчивается.

А пока солнце скатывается за вон те горы на западе. В темноте сгущаются и растворяются силуэты деревьев. Остается только таёжный свет по-зимнему близко мерцающих звезд. Он особенный в диких, далеких от городов местах — наполняет значимостью все что происходит здесь, внизу. Ощущение дома.

В шаге от звезд за тонкими теплыми стенами палатки парни пекут блины к новогоднему столу. Ради этого специально тащили с собой тесто и сковородку.

На часах 23:59. У нас не будет телевизионного боя курантов, слов о том, что это был тяжелый год. И что там ждет впереди. Ничего виртуального. Только настоящее.

— Мы сейчас стоим на ледяной пробке. Под ней пещера глубиной почти полторы сотни метров. Вход в эту пещеру закупорило лет двадцать пять назад. Лед толщиной метр-полтора не тает ни зимой, ни летом. Единственное, что летом даже сюда не подобраться — все это пространство заполняется водой, — говорит мне краевед, руководитель абазинского клуба путешествий Даниил Барашков.

Сегодня наш первый радиальный выход. В радиусе нескольких километров от нашего базового лагеря по тайге рассыпаны пещеры. Если не знать, то даже не поймешь где они и как выглядят. С виду это просто дыра в земле или яма в снегу. А под ней сотня метров гротов, залов и переходов.

Эта пещера отличается от других — на подходе многометровые скалы, в которых застряли огромные стволы рухнувших от ветра и весенней воды деревьев. Абазинские спелеологи уже несколько лет подряд пытаются вскрыть её. Но пока безрезультатно.

— Здесь каждый год всё меняется, натекает новый лед. Плюс куча камней, дерева вмерзает, всё это сильно осложняет работу. Как там сейчас внутри никто не знает, последний раз туда спускались, по-моему, в конце 1990-х. Надо расширить здесь ход и попытаться пробиться, главное пройти ледяную пробку, а дальше уже всё решаемо, — объясняет Данил Барашков.

У него с собой бензопила, укороченный топор, спелеоснаряжение и веревки. Вместе с еще одним туристом из нашей команды он настроен прорубиться в пещеру. Они рубят и пилят лёд вперемешку с кусками вмерзшего дерева. По сути пробивают нору, через которую можно будет хоть как-то протиснуться вниз. Работа затягивается на весь день.

К вечеру на метра два ниже поверхности остаются последние десять сантиметров выступающего льда. Они никак не дают пройти в саму пещеру. К выступу не подступиться.

Данил обвязывается веревкой, пристегивает топор альпкарабином и лезет вниз головой. Мы страхуем его наверху. Единственный способ убрать помеху. За ударами слышится эхо падающих с большой высоты обломков льда. Кажется, дожал. Работа вдруг обрывается.

Снизу кричит, чтобы срочно вытаскивали. Начинает терять сознание. Из-за резкого прилива крови к голове. Вытягиваем вдвоем, сначала за веревку, потом за ноги. Успеваем вовремя. После минутного замешательства, Данил приходит в себя. Пьем чай из термоса. Короткий перерыв. Меняем способ обвязки и страховки — путь в пещеру открыт, Данил собирается спускаться вниз. Стравливаем веревку и постепенно свет его фонаря исчезает в норе.

Через полчаса поднимаем его наверх. Открытие нового года состоялось. Но процесс оказался интересней результата. Данил спустился метров на пятнадцать-двадцать, однако все дальнейшие ходы оказались завалены мелкими валунами. Уже не пробиться. Возможно никогда. Слабое утешение, но на месте нашел ведро и пластиковую бутылку — пролежали там 25 лет, со времени последней экспедиции спелеологов.

Вопреки прогнозам стоит хорошая погода. Даже слишком для этих мест в январе. Днем температура не падает ниже -10 градусов. Деревья купаются в ярком солнце, свет преломляется в тонких нитях лишайника на ветвях. Мощная многовековая тайга становится как будто невесомой.

В нашей новогодней программе снова выход в пещеру. Теперь в другую. Проверенную, но, как это часто бывает, до конца необследованную. Втроем уходим на глубину сто пятьдесят метров. Заход вертикальный — просто дыра в снегу, под которой запутанные лабиринты переходов, мощные гроты и галереи.

Тут, не обращая внимания на грязь и влагу, приходится протискиваться, ползти на животе через «шкуродер», изгибаться между камнями и при этом нигде не заклиниться. В общем, обычные развлечения спелеологов. Страшно далекие для меня. Но не в этот раз.

Немного расслабляешься на спуске по веревке в колодце метров 30 глубиной, остроты добавляет полная темень кругом. Видно только участок, выхваченный лучом твоего фонаря. Слышно, как с потолков капает вода. Ощущение пространства и покоя тут не меньше, чем на высоте. Только там оно подхватывает тебя снаружи и проникает внутрь, здесь, в подземелье, всё наоборот.

Добираемся до высокой и широкой галереи. Двое из группы уходят дальше, точнее ниже. Я остаюсь.

Слишком красиво, чтобы пройти мимо — фантастические натеки по стенам, желтые молочного отлива мини-озера. При постоянной температуре около +2 градусов они не замерзают. Столетиями кристаллизуются.

Спустя час начинаем выбираться наружу. Вертикальный отвес. Провешены две веревки, цепляюсь к ним, через шесть метров выбираюсь. Но тут тупик. А голоса моих спутников слышны за стеной. Ухожу обратно. Оказывается, случился «поворот не туда», по веревкам, которые уже лет десять как не используются. Повезло, что выдержали. И хорошо, что узнаю об этом только после того, как спустился.

В таком житье в лесу сильно не хватает бани. Под приготовление еды и умывание мы топим снег.

Периодически освежаешься в сугробе, и потом под «сократительный термогенез» греешься у костра.

Но в паре километров от нас горное реликтовое озеро Маранкуль и кажется не очень толстый слой льда. На берегу есть общественное зимовье с печкой-буржуйкой. Так что выдвигаемся на побережье.

Пока протапливается изба, специальной пилой для льда за час-полтора выпиливаем прямоугольную прорубь.

Ныряем уже в темноте, до дна не достать и поначалу немного перехватывает дыхание. Но тут все равно теплее, чем вокруг. И успеваешь почувствовать, что вода тут гораздо мягче, чем где-нибудь в Енисее.

Согреться в избе. Потом пару часов идти по озеру и ночной тайге. Можно даже не включать фонарь. Таежный снег в ясную звездную ночь сам как застывший свет.

Ощущения быстро подстраиваются к пространству. Идешь и ничего не отвлекает от того, что есть вокруг. Настоящего.