NGS24
Погода

Сейчас0°C

Сейчас в Красноярске

Погода

переменная облачность, без осадков

ощущается как -3

1 м/c,

сев.

740мм 88%
Подробнее
0 Пробки
USD 92,26
EUR 99,71
Город Культура «Мы попали во времена, когда сжигают книги»

«Мы попали во времена, когда сжигают книги»

С проката сняли американский фильм о сталинской России — эксперты поспорили о том, возвращается ли страна в эпоху СССР и чем это для всех закончится

В Красноярске с проката снят американо-британский триллер «Номер 44», в котором советский следователь в сталинской России пытается распутать таинственные убийства детей. В совместном заявлении компании-прокатчика и Министерства культуры РФ утверждается, что фильм «искажает исторические факты, образы и характеры советских граждан». До этого ряд православных общественников требовали запрета фильма «Левиафан», а Красноярск оказался в центре громкого скандала: питерский депутат Милонов и ряд активистов оскорбились выпечкой фигур ветеранов. Возвращается ли в страну цензура и чем объясняется такой всплеск оскорбленных чувств, автор выяснял у экспертов.

Всем участника опроса было задано три вопроса:

1. Нужно ли запрещать произведения искусства, которые вызывают в обществе споры?

2. Почему все чаще в обществе стали появляться предложения запретить что-либо из-за оскорбления чувств?

3. Почему власть активно встает на сторону оскорбившихся? Считаете ли вы, что в страну возвращается цензура?

Алексей Бабий, руководитель общества «Мемориал»* в Красноярске: «Судя по отзывам, тот фильм — полное фуфло. Ну не собрал бы он зрителя, прогорел в прокате. Ну и ради бога, а вокруг него устраивают свистопляску. Я, например, не слушаю шансон. Если мне его в маршрутке насильно впихивают, я достану сотовый и воткну в уши [наушники]. Ну не нравится вам что-то — ну не смотрите! Зачем подключать всю мощь государства и запрещать?

Советскому человеку, а у нас человек по большей части советский, очень нравится чувствовать свою власть над кем-то. И сейчас они почувствовали волю. У людей, которые порой из себя ничего не представляют, появилась власть, возможность вершить судьбы, требовать запретов спектаклей и так далее. Точно так же в деревнях до 1929 года сидели пропойцы, их никто не уважал. А потом у них появилась власть, и они этой властью начали высылать людей из деревень.

Вал запретительства — он естественен. С одной стороны, сама власть схлопывается, стагнирует, с другой стороны, многие на местах путаются уловить эту генеральную линию и как-то заскочить вперед, сказать: "Вот мы тут тоже запреты поддерживаем".

Если раньше власть хотя бы делала вид, что опирается на самостоятельных, образованных людей, то теперь эта категория людей от них отвернулась, и она опирается на плебс. Тенденция идет именно к цензуре. И стилистика многих выступлений уже пахнет 30-ми годами. И здесь важно настроение общества, которое это все поддерживает. Если отменить смертную казнь и расстреливать национальных предателей, то много людей воспримет это с удовлетворением. И мы увидим в газетах как трудящиеся чего-то там это все одобряют».

Константин Чайников, координатор Национально-освободительного движения в Красноярске: «Необходимо отменить запрет идеологии для строительства государства. Министр обороны Шойгу недавно сказал, что СМИ — область защиты национальных интересов. По сути, это территория войны. Нужно защищать эти интересы. Надо следить за вещами, которые общество раскачивают. У нас почему-то только негативное показывают, о позитиве не принято снимать кино.

Я так понимаю, сейчас самосознание нации просыпается.

Люди начинают осознавать себя частью страны. Почему? Крым, наверное, такой переключатель был. Стал в массовом сознании ключевой точкой невозврата.

Что мы пойдем только вперед, не будем кланяться Западу, как и раньше.

Я бы не сказал, что власть массово прямо встает на сторону тех, кого что-то оскорбляет в культуре. По тому же Новосибирску просто видна была позиция людей — несколько тысяч на митинг вышло. А у нас же в стране не одна такая постановка, их же много, просто мы про них не знаем. И по фильмам тоже: один высветили, а система-то осталась.

Есть общественный контроль над сценариями фильмов, которые будут финансироваться Министерством культуры. Сейчас советником министра культуры является Дмитрий Юрьевич Пучков, известный как Гоблин (автор пародийных переозвучек фильмов США. — А.П.). Они занимаются цензурой… не цензурой, ну рекомендуют или не рекомендуют фильмы, сценарии читают. Возможно, будет более патриотическое информационное пространство».

Наталья Копцева, доктор философских наук, завкафедрой культурологии СФУ: «В открытом обществе — это очень смешно. И «Тангейзер», и «Левиафан», и «Номер 44» моментально выкладываются [в Сеть]. И все желающие этот продукт потребить его потребляют. Иногда кажется, что это возврат к прошлому, мракобесию: как будто мы попали во времена, когда сжигают книги. Но я не думаю, что это так и есть.

Идет некое тестирование социума. Выяснилось, что те люди, кого мы считали экспертами — политологи, социологи, — оказались ангажированными чиновниками, силовиками, олигархами. Например, есть какие-то проекты, у них есть финансирование, и для их продвижения эксперты пишут: «Этот проект отвечает интересам России».

Мне кажется, что все эти провокации, идеи — попытка понять, сколько человек отреагирует, что будет происходить, как.

Все эти истории ничем плохим не заканчиваются. Марат Гельман, чьи выставки были скандально известны, сейчас в Черногории, имеет большой бюджет. Он не только не пропал, но очень себя хорошо чувствует.

Есть и второй момент, на который хотелось бы обратить внимание. У философа Александра Зиновьева есть понятие «закон обратного отражения»: когда общество готовится к переходу на более высокую ступень развития, оно вдруг отражает уходящее отживающее прошлое. Нам кажется, что это мракобесие, а это ночь, которая темнее всего перед расцветом.

Говорить о цензуре в век интернета — смешно. Это не цензура, а скорее «белый шум». Когда какие-то события, которые нужно затушевать, тогда людям подсовывают информационный повод, как «Левиафан» или фильм «Номер 44». Это очень старая PR-технология».

Андрей Пашнин, артист Театра Пушкина: «Мы всё это проходили. Чем больше мы что-то запрещаем, тем больше нам хочется подглядеть в спальню к родителям. Подготовленный зритель — он и в постановках разберется, и «Левиафан» посмотрит. С точки зрения кинематографа — как работает камера — это очень серьезный фильм. Люди же с другими интересами это сами смотреть не будут. Сейчас вот я хожу и включен телевизор. По нему идет понятная, доступная мыльная история про ментов и наркотики. Я боюсь, что большой процент смотрит это и сыт. Что касается вещей тонких, то вкусными их делает именно запрет.

Цензура, запреты — всё это палка о двух концах. С одной стороны — это всегда плохо. А с другой стороны, именно в эпоху советской цензуры выходили самые интересные вещи — когда нужно обмануть цензуру, сказать что-то языком, который нужно как-то расшифровать. Какова золотая средина? Поди разбери, что хорошо, что плохо. Нужно опираться на здравый смысл».

* Признан иноагентом

ПО ТЕМЕ
Лайк
LIKE0
Смех
HAPPY0
Удивление
SURPRISED0
Гнев
ANGRY0
Печаль
SAD0
Увидели опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter
ТОП 5
Рекомендуем
Знакомства