«Полчаса я там один простоял»: как красноярский бизнесмен стал крутым альпинистом и сделал селфи на Эвересте

Селфи в одиночестве на вершине Эвереста, спуск на лыжах с опасных восьмитысячников, титул «Снежный барс» — лишь часть его достижений. Немного о бизнесе и много о любви к горам поговорили корреспондент NGS24.RU Алексей Тайганавт и красноярский предприниматель и альпинист Антон Пуговкин.

По образованию преподаватель географии Антон Пуговкин в прошлом году попал в официальный список «Сто лучших альпинистов России». Его строительно-монтажной фирме больше двадцати лет. В последние годы он зачастил на самые высокие и опасные горы планеты.

Его директорский кабинет просторнее чем есть — строгие линии интерьера, неприступные холодные тона раздвигают и без того свободное пространство в офисе. Заходит быстрым шагом — сразу в кресло за рабочим столом. Ругается — один из рабочих в подразделении на севере края не вышел на работу по сильно неуважительной причине. «Вроде всё делаешь для людей, а они …» — говорит Антон Пуговкин.

За его спиной на полке за стеклом альпкарабин и два знака отличия с прошлого года — «Сто лучших альпинистов России» и «Восходитель на Эверест» (говорит: «Еще пакет со спортивными медалями дома»). В горном стаже Антона Пуговкина семитысячники в Средней Азии; опасные восьмитысячники в Гималаях и в Каракоруме. В прошлом году — селфи на высоте 8848, на вершине Эвереста. У него сопутствующие звания: мастер спорта по альпинизму, член сборной России, титул «Снежный барс» — за восхождения на все высочайшие вершины бывшего Союза.

— Со школы ездил в археологические экспедиции, лазили в пещеры, потом начались горы. У меня не типично получилось для настоящего красноярца — обычно начинается всё со Столбов, потом неминуемо в большие горы притянет. А тут наоборот всё — сначала горы, потом уже на Столбы стал ходить, — говорит Антон Пуговкин. — Когда мне было лет 12-13 у нас в семье появилась швейная машинка. Взялся шить для себя одежду, рюкзаки — в те годы все же в дефиците было. Ребята, 90-е годы, реально голод в стране, а потом и на продажу делать. Ходил срывал флаги капроновые — помните, такие тогда висели на каждом углу — и в оранжевый краситель их. Из них анораки неплохие получались. В педагогический поступил на географа, и там уже серьезно занялся промышленным альпинизмом. До обеда на лекциях, после — висишь на стене здания. Деньги были реально большие, уже на третьем курсе — это в конце 90-х — я купил себе «семерку» (ВАЗ-2107). Лет десять так, наверное, на промальпе. От этого оттолкнулся и создал свою фирму.

Последние лет несколько он экстремалит на самых опасных вершинах планеты, Манаслу, Аннапурна, Нанга-Парбат, Броуд Пик, Эверест. Восьмитысячники, часть из которых называют горами- убийцами — из-за большого числа погибших альпинистов в соотношении с количеством экспедиций. Вместе с камчатским альпинистом Виталием Лазо они забираются на вершины без кислорода и помощников, а оттуда спускаются на горных лыжах. Фильмы про их экспедиции набирают сотни тысяч просмотров на ютубе.

— На Броуд Пик (гора в Пакистане, высота 8051 метров) на высоте восемь тысяч пытались вытащить знаменитого южнокорейского альпиниста Ким Хонг-Бина. Мощный человек — он лишился кистей в каком-то лохматом году на горе. Чтобы вы понимали, у него вообще не было пальцев на руках. Всё зашито, — говорит Антон Пуговкин. — И вот он умудрился исходить почти все восьмитысячники планеты. Оставался последний. Здесь из-за ошибки другого альпиниста он слетел с гребня на вершине, метров на 15, упал на снежную полку. Спасали его почти сутки, еще немного и Виталий его бы вытащил. Но на последнем этапе подъема у Кима жумаром (механический зажим) перекусило веревку и он сорвался в пропасть…

Он рассказывает привычным почти спокойным тоном. У опытных альпинистов, как и у военных — скоро притупляется эмоциональная выразительность. Слишком близкое соседство смерти принимается как неизбежность.

— Вот из-за этого, в том числе, у альпинистов всегда особенное выражение глаз на высоте, — говорит Антон. — Оно неповторимое, на равнине такого точно нет. Хоть отдельную серию портретов снимай. Мозг на высоте, конечно, по-другому начинает работать — он вообще неизведанная вселенная до сих пор. Меня в горах много раз спасало от смерти предчувствие. Я не верю в «шестое чувство», но мозг каким-то образом обрабатывает на подсознании информацию, которую ты своими глазами вроде не замечаешь. У меня много раз такое было — в случае опасности в буквальном смысле слова волосы дыбом встают. Как у собаки шерсть на загривке перед дракой, видели же? Не успеваешь отловить что к чему и прямо, опа, холодок пробежал по коже. Значит всё, что-то должно случится. Шесть лет назад мы так отменили на полпути восхождение на Аннапурну (гора в Гималаях, высота 8091 м), ушли с места — а его чуть позже накрыло мощной лавиной.

В директорском кресле в черной водолазке Антон Пуговкин кажется постоянно спокоен и как будто неподвижен. Как ледник, под которым хлещут бурные горные потоки.

В прошлом году он участвовал в съемках документального фильма про Эверест. Из-за этого выезд туда обошелся дешевле, чем для обычного туриста. Обычно восхождение на Эверест (если его не организовать самостоятельно) обходится в 8-10 миллионов рублей.

Поднимался по технически несложному — при его-то умениях — маршруту. По словам Антона Пуговкина, ему сильно повезло — взошел на Эверест в одиночестве. Избежал пробку — из-за любителей взобраться на самую высокую вершину мира, теперь в сезон выстраивается очередь. Пять лет назад в такой стояли рекордные 300 человек, 10 из них за время ожидания погибли. В этом году погибли пятеро.

— Полчаса я там один простоял, представляете. Ну, что делал. Зашел — сразу давай звонить по спутнику близким. Потом селфи, конечно, когда еще там в гордом одиночества окажешься? — рассказывает Антон.

Выезд занял стандартных два месяца. По возвращению — сразу работа. У Пуговкина своя строительно-монтажная компания, работает в основном на севере, на подрядах с крупными корпорациями.

— Будь я заказчиком, я бы очень осторожно работал с компанией, собственник и директор, которой занимается таким рисковым делом. Потому что ухожу я, погибаю, получаю травму несовместимую с деятельностью, выпадаю из на 3−5 месяцев и всё, — рассказывает про себя бизнесмен-альпинист.

Вот у меня безумная нагрузка тут. Я в этом плане счастливый человек, я горю на работе, мне нравится, это моё детище, моими руками созданное. Но в горах ты — как бы пафосно это ни звучало — чувствуешь жизнь, именно в горах ты видишь человека в настоящем состоянии, и его волю к жизни. Большие горы подсаживают хлеще любого вещества. Конечно, хотелось бы говорить, что мы там не какие-то адреналиновые наркоманы. Наверное, химия какая-то в этом есть, безусловно, потому что риск и его присутствие добавляют перца в жизни. Но идешь туда за эмоциями, которых нет и не будет на равнине. На высоте ты почти как в космосе, там даже цвет неба другой. У меня там глаза горят. В свое время был вариант стать горным гидом — я отказался. Это же тогда становится обыденностью и тяжеленной работой ради туристов. Она требует, чтобы ты отдавал частичку себя. А я бы хотел приезжать, отдавать частичку себя горам, а не людям. Не хочется быть нянькой… Сейчас у меня дилемма: в следующем году с головой уйти в бизнес — все-таки экономическая ситуация сложная. Или взять паузу. И в горы.

А недавно мы писали про подводника-спелеолога, альпиниста-инструктора со множеством наград и званий Владимира Каратаева. Он в 1990 году взошел на гималайскую вершину Лхоцзе по самому неприступному маршруту. О том, как он живет сейчас — в материале Алексея Тайганавта.