«Либо забери меня уже, либо дай шанс»: как красноярский бывший охранник излечился от лейкемии и теперь спасает бездомных

В 24 года ему казалось, что жизнь удалась: хорошо оплачиваемая должность в сети красноярских супермаркетов, друзья, новая машина, развлечения. А потом вдруг диагноз: рак крови. Долгое лечение, жизнь в долг и на съемной квартире. Александр Штеле словно по истории в книге по мотивации, смог выжить и стал помогать другим. Корреспонденты NGS24.RU Алексей Тайганавт и Маша Ленц побывали у него в кризисном центре.

В директорском кабинете кризисного центра — иконы. Из другого антикризисного: книги «Возлюби болезнь свою», «Как стать счастливым», около десятка экземпляров руководства православного предпринимателя «Бедность и богатство». Первая часть в названии пособия — это про жизнь Александра Штеле в последние лет десять. Если коротко.

На стене прямоугольник российского флага с двуглавым орлом соседствует с православным стягом «Спас Нерукотворный» (с таким шли в бой в Российской империи, символизирует защиту и покровительство). Впрочем, тут Спас смотрит куда-то в сторону окна, кажется, не видя Россию.

Под ними над офисным столом возвышается Александр Штеле. Спокойно-уверенный — врожденное состояние у людей под два метра ростом.

— Это православный, его прислоняли к образу Богородицы, я с ним уже двенадцать лет не расстаюсь, — Александр касается браслета на правом запястье, он выцвел и местами надорвался. — Мне его друг привез, когда я заболел лейкемией в 2012-м году, повязал мне на руку. В тот период я жил одним ощущением — полной безнадежности; всё, твой мир закрывается. А мне всего двадцать четыре года тогда было…

К своим двадцати четырем он выучился на агронома. Устроился охранником в супермаркет «Красный Яр», дорос до руководителя службы контроля.

— У нас те годы были страшные для семьи, у меня отец умирал от рака легкого. Я здоровый, бодрый, хорошая зарплата, машину себе новую купил. Прихожу как-то на работу, а у меня одышка, — говорит Александр. — Ну, бывает, думаю, толстый же, мало ли. Потом сердцебиение, бледность. Сдал анализы, и через пару дней диагноз — лейкоз, меня на химиотерапию. Я там чуть «ласты не склеил»…

— Первый курс химиотерапии я едва вынес. Температура поднялась до 39.7 и не опускалась месяц. Попробуй три дня с ней походи и ты уже никакой. А тут месяц. Мой друг принес мне 10 литров компота — выпил всё за ночь; пот лил так, что я вот просто вставал, выжимал простынь и укладывался обратно. Ее даже стирать не было смысла, — рассказывает здоровый Александр Штеле. — В том одурманенном состоянии начал всякие мысли думать. Например: «Никто же особо не знает, что у меня рак крови, пойду наберу кредитов миллиона на три, родителям отдам и жизнь еще застрахую. Умру, у них хотя бы деньги будут». Конечно, я бы так не сделал, но мысли были оставить им что-то. Особенно матери, ведь я уже знал, что отец умрет. Такие фантастические идеи, короче. У меня из веры тогда только огромный золотой крест был на цепи до пупа… Я за месяц в больнице похудел почти на пятьдесят килограммов — до девяносто с чем-то. Всё, думаю, приплыли, больше не выдержу. Настолько устал, что кому-то там наверху говорю: «Либо меня забери уже, либо дай мне шанс».

В интернете Александр наткнулся на новость, что его вид рака успешно лечат в Китае. Нашел клинику. Поехал. Лечение затянулось на два года. Зато вернули к жизни. На первый курс лечения деньги собрали директор и коллеги из «Красного яра». Все остальные выезды уже за свой счет. Брал займы, последними, как рассказывает, «осушил» кредитки. Долгов накопил на почти семь миллионов рублей.

— Уже понимал, что я банкрот будущий. Но тут вопрос жизни и было не до того. В одну из таких поездок лежу я в общей палате. Денег нет, будущее неизвестно, меня капают, капают и капают. Тошнит ото всего. Чуть ли не плачу, — рассказывает Александр. — А к моему соседу по палате — китайцу — приходила жена. Она видит, что я день не ем, второй, третий. Подходит ко мне и давай мять ноги в какой-то точке. У меня вдруг дикий аппетит просыпается. Она берет ложку и начинает меня кормить какими-то белыми бобами — они полезные, но на вкус как будто тряпку жуешь. И так длилось какое-то время, мы постоянно общались — каждый на своем, но как-то понимали друг друга. Когда ее мужа выписали и они уходили — то ощущал, как будто с матерью прощаюсь. И это та вещь, которая меня поразила — чужие люди отнеслись ко мне с такой заботой… В общем, я тогда много всего переосмыслил.

В 2014 году Александр почти выздоровел. Правда, весь в долгах, без жилья. Взял в аренду машину, устроился таксистом. Начал свои социальные проекты с бездомными, помогать в храме по хозяйственным делам, вместе со священником поддерживать онкобольных — рассказывать им о своем опыте.

— Это, конечно, такое приниженное состояние было. У меня ничего нет, по сути. А все мои друзья, с кем мы начинали они уже состоятельные люди, — говорит Александр.

. Он прерывает свой рассказ и поясняет:

 — Нет, я ни в коем случае не жалуюсь. Вот честно, не найдёте жалобы в моих словах, слава Богу. Я благодарен Богу за всё, что со мной было. Не было ни единого дня, чтобы я не сказал «спасибо». Это всё какое-то очень ценное для меня сейчас. И теперь рассказываю, чтобы услышали те, у кого подобное происходит. Безвыходных ситуаций точно не бывает. Никогда. Пока ты дышишь — есть выход. Даже если ты не в состоянии двигаться. Всегда есть люди, которые помогут. Соберись, выстоишь, и все нормально будет. Да, у меня были моменты, когда всё — хотелось руки опустить, думаешь, «блин, куда я иду вообще, как, почему?»

Прямо за стеной его офиса благотворительная столовая. Работает до трех часов дня. С десяток человек бездомных или просто безработных приходят сюда ежедневно. Как минимум, спасаются от отупляющего существования впроголодь. Работает она, в том числе, благодаря Александру Штеле.

— Я когда лечился от рака много рассуждал о смысле. Пазлы не складывались. Обычно человек никогда не думает о смерти, он думает, что он вечный. Что-то плохое происходит с другими, не с тобой, — рассказывает Александр. — А так: родился-школа-институт-работа-помер, упрощенно если. Для чего? В своих детях ответа тоже не найдешь. И они когда-то умрут. Любой человек, который здесь есть, он умрет. Это особенно четко видишь, когда с онкобольными сталкиваешься — там нет скидки на возраст. Религия дала мне ответ. Для чего мы живем, зачем и что будет дальше с нами.

Вместе с Александром мы едем на его рабочей «Газеле» в его любимый храм Иоанна Предтечи. Говорит, он всегда был социальным — в советские времена тут находились онкобольница, противотуберкулезный диспансер.

Пока едем, Александр показывает только что приобретенные смартфоны.

— Это для психоневрологического интерната «Подсолнух», где дети «отказники» живут. Там чисто ребятишки с ноля до восемнадцати лет, с ментальными нарушениями. Мы помогаем социализировать их. Это непросто. Куда-то вывезти их или к ним гостей привезти, чему-то научить. Нам туда меценаты нужны, — говорит Александр.

Но его главный проект — помощь людям, которые оказались в сложной жизненной ситуации. Чаще всего больным, лежачим, либо с нейро нарушениями. Привлекает волонтеров, чтобы доставить человека к врачу; свозить инвалида в театр; попасть на прием к специалисту. Сам договаривается с больницами, чтобы приняли человека. А еще восстанавливает документы бездомным, ищет их родственников и помогает им добраться домой. Он или его помощники организовывают мобильные пункты питания для бродяг

— Мы к бездомным привыкли относиться, как к обычному человеку. А он же — ребенок, по сути. Если вникнуть в его психологию, он просто застрял на каком-то этапе своей жизни и сам никак выйти не может. Не в состоянии социализироваться. Ему нужна помощь… папа, мама. А идти некуда. А может он человек хороший, но где-то надломился — жена бросила, машину сожгли. Человек от любой вроде бы мелочи может внутри сломаться и не знать, как жить дальше, — Александр заезжает на «Газели» во двор храма.

Ведет во внутрь. Мы заходим вместе с ним.

— Каждое воскресенье стараюсь здесь быть. Исповедь, причастие. Это моя защита, разгрузка — за неделю столько негатива нахватаешься. А здесь, когда приходишь, прикасаешься к вневременному, а все остальное по масштабам и рядом не стояло.

В одном из помещений показывает мастерскую — тут несколько прихожанок молча шьют одежду для военных на СВО. На камуфляжных футболках ткани с детскими рисунками из «Ну, погоди» с цитатой SHAMANа. Такой привет из тыла.

— А вот тут специальный материал, который защищает от тепловизора, — показывает Александр. Начинают звонить колокола, скоро вечерняя служба.

У него теперь трое детей. Долги он закрыл. Отучился на юриста. Зарегистрировал свою фирму. Снова учится — теперь уже основам строительства.

— Я своими трудами точно в Царствие Небесное не ворвусь. Грешник, косячу так же, как и многие. Надеюсь на тех, кому помог. Вот они может вымолят мне как-то, — говорит Александр.