«Иногда себя индейцем ощущаю»: как идут суды, борьба с застройщиками и снос домов по КРТ Николаевке

Эпопея с расселением Николаевки ради КРТ (комплексного развития территории) длится уже более полутора лет. За это время жители много раз выступали против КРТ из-за смехотворных выплат, а власти много раз обещали как-то урегулировать ситуацию. Недавно к этой истории прибавились новые скандалы — недовольные жители собрались на сход, а на одну из активисток составили протокол, как будто это было не собрание собственников, а несогласованный митинг. После этого мы решили подробнее поговорить с николаевцами и узнать, как сейчас идет оценка их недвижимости. Ко многим из жителей мэрия уже подала иски об изъятии по той цене, которую предложил застройщик. Часть домов уже успели снести. О надежде и безнадеге — в материале корреспондента NGS24.RU Марии Антюшевой.

Владимир Владимирович Морозов живет на Корнеева, практически на окраине Николаевки. Его бабушка в 1922 году приехала сюда из Зеледеево, купила большой участок в Николаевке. Потом ее сыновья построили себе отдельные дома и передали их своим детям.

Сейчас 66-летний Владимир Владимирович живет тут с женой, взрослым сыном и 22-летней внучкой, которая учится на дизайнера и работает воспитательницей в детском саду. Сам Морозов работает в системе ФСИН — у него четыре высших образования, он преподает заключенным экономику и финансы, строительное производство, электротехнику.

— Они рвутся учиться, что еще им там делать? Мы там все рабочие специальности им даем, — говорит Морозов.

Площадь дома Морозовых — 90 квадратных метров, не считая надворных построек. Площадь участка — четыре с половиной сотки. Оценщики приходили к Морозовым трижды. Первый раз — от застройщика.

— Они с соседнего огорода сфотографировали и с улицы. На участок даже не заходили, а тем более в дом. И оценили мне всё-всё в 3 миллиона 650 тысяч рублей. Я не согласился с оценкой. Тогда весной 2023 года мэрия подала на меня в суд, — делится Владимир Владимирович.

У Морозовых холодная вода из городского водопровода, для горzчей воды есть бойлер. В доме теплый туалет и ванная, на улице септик. Под домом глубокий бетонный подвал. Есть баня и сарай с голубятней.

— Я раньше каждый год делал ремонт, а последние три года не делал, потому что на операции был по онкологии. А теперь вообще не понятно, зачем ремонтировать, если сносить будут. Сейчас вот не знаю, что с голубями делать. Написал письма в мэрию — дайте обязательство предоставить земельный участок под голубей. Потому что птицу-то я не выкину на улицу и не повезу в квартиру. У меня девяносто голубей. Ну, пока ответа нет, — разводит руками хозяин.

Для недовольных оценкой николаевцев год назад в администрации района стала работать так называемая согласительная комиссия. Туда жители приходили по одному и общались с представителями мэрии, застройщиком и депутатами.

— Я ходил на эту комиссию — толку от нее никакого. Я, как член партии «Единая Россия», давно уже обращался и к [спикеру краевого парламента Алексею] Додатко в приемную, и к [спикеру городского совета Наталии] Фирюлиной в приемную, они меня не приняли. Я пять раз обращался в администрацию президента. Пять раз. Все мои письма спускают в администрацию. И мне отвечают те же, на кого я жаловался. Я считаю, что Михаил Котюков должен был эту тему [расселения Николаевки] поднимать. Ведь наши активисты передавали ему лично письма три раза, — возмущается Морозов.

— Однажды ко мне пришли из администрации и еще один человек. Я говорю: «Покажите документы, кто вы?». Те, что из администрации, показали корочки, а этот человек просто говорит: «Я представитель застройщика». И никаких документов не показывает. Я говорю ему: «Тогда выйдите отсюда». Он мне сказал: «Ну ты еще пожалеешь». Я говорю: «Мальчик, я столько слышал за 15 лет работы в зонах таких слов… Пожалею я или нет, но просто так я вам не отдам ничего. Я строил это. Отец мой строил. Почему я должен отдать за копейки?».

— По суду пришел второй оценщик, посмотрел так, поверхностно, и ушел. В третий раз мы добились, что оценщик ходил с нашим юристом Юлией Викторовной. Юлия Викторовна его носом тыкала, чтобы он всё, что нужно, в оценке указал. И то он указал не всё. В итоге суд мне присудил 8 миллионов рублей. Я подал апелляцию, — говорит Владимир Владимирович.

— Вас не устроили 8 миллионов? — спрашиваем мы.

— Как меня может устроить 8 миллионов, когда нас столько? Я с женой, сын с подругой, внучка парня со срочной службы ждет. Нам нужно минимум две двухкомнатные квартиры. На сегодня двухкомнатная квартира стоит минимум шесть миллионов, и это на вторичном рынке. К тому же землю они оценивают в копейки. А ведь земля не подлежит амортизации. Она не изнашивается, земля только дорожает. Сейчас сотка земли вот в этом районе стоит два миллиона.

Николаевку поделили на сектора: один сектор будет застраивать холдинг «Готика», другой — холдинг «СтройИнновация». Мы сначала обходим сектор «Готики».

У семьи Татьяны Кочетковой было в общей сложности три дома на улице Радищева: два рядом и один через дорогу. Этот третий дом через дорогу уже снесли. Там жил старший сын Татьяны с двумя маленькими детьми.

— Там изначально было 4 сотки земли и дом — 28 квадратных метров. Несколько лет назад мы там сделали жилую пристройку в 70 квадратов, но не успели ее узаконить. Первая оценка от «Готики» — чуть меньше трех миллионов. Вторая оценка — независимая, которую я заказала сама, там вышло 10 миллионов с копейками. В итоге нам пересчитали стоимость с этой 70-метровой пристройкой, мы получили за тот дом 8,3 миллиона, за 8 миллионов купили квартиру. В ней теперь мой старший сын живет с детьми, — рассказывает Татьяна.

Но на этом нервотрепка для Татьяны не закончена: предстоит изъятие еще двух стоящих рядом домов — у них общий адрес и общее подворье.

В двух домах живут пять человек: брат Татьяны (инвалид, лишенный дееспособности, за которым Татьяна ухаживает), она сама с мужем и двое уже взрослых детей — сын и дочь. Дочь — инвалид с рождения:

— Они же двойняшки у меня, роды были сложные, Света приняла весь удар на себя, — говорит женщина.

Сын уже два года мобилизованный. Недавно он приезжал в отпуск по ранению, подлечился и уехал на комиссию, которая отправила его обратно на фронт.

Сейчас идет суд по первому дому и привязанному к нему участку. Татьяна показала нам документы, из которых видно оценку от застройщика: сотку земли оценили в 178 тысяч рублей, а квадратный метр жилья — в 55,7 тысячи рублей. Связанные с переездом убытки — в 64 тысячи на каждого собственника.

Татьяна, как в прошлый раз, заказала независимую оценку. Получила такой результат: земля — 1,3 миллиона за сотку, жилье — 75,7 тысячи за квадрат. Теперь семья ждет, что покажет экспертиза, назначенная судом.

В той части Николаевки, которая отдана «Готике», многие дома уже снесены. На краю поселка, вблизи дорожной развязки уже идут масштабные археологические работы. Под Николаевкой находится стоянка древнего человека эпохи позднего палеолита «Афонтова гора». По закону, прежде чем что-либо строить поверх древней стоянки, нужно изучить грунт на предмет исторических артефактов.

Археологи из Института археологии и этнографии Со РАН рассказали нам, в этом сезоне проделали большую работу, извлекли много находок разных возрастов. Скоро они закончат раскопки, но в следующем году после зимы возобновят — на тех участках, которые освободятся к тому времени.

Мы идем по Николаевке и видим, что с последнего нашего визита уже снесено немало домов. То тут, то там попадаются рабочие, которые разбирают очередной дом. Где-то работает спецтехника, где-то постройки уже сравняли с землей. Где-то деревянные обломки лежат большой кучей, а рядом живут люди.

По двору Надежды на улицы Бебеля бегают три кошки.

— Люди съезжают, а животные остаются, бегут к нам, — рассказывает Надежда.

Участок ей достался от бабушки, которая поселись тут в 1932 году. 40 лет назад семья построила новый дом вместо бабушкиного старого.

— Кто вокруг живет — все в судах, мы тоже. Мне застройщик предложил 3 миллиона 900 тысяч всего. Четыре сотки земли, 45,5 метра жилой площади. Нас проживает пять человек, для всех это единственное жилье.

— Вы ходили на согласительные комиссии? — спрашиваем у Надежды.

— На все комиссии ходила, на все. Мне там человек говорит: «А вы не рассматривали варианты в деревне?» Я говорю: «У нас в семье инвалид есть, он уже 13 лет на учете, с ним здесь врач работает, почему мы должны его в деревню перевозить? Какой там врач будет? Двое детей у нас, ходят в 36 школу тут рядом», — объясняет Надежда.

Наиль Исаев живет с женой в половинке дома на Бебеля. Его бабушка с дедушкой переехали в Красноярск в 30-х годах из деревни на юге края, которой теперь нет — ее затопило при постройке ГЭС. После войны они купили эту половинку дома.

— У меня 38 квадратных метров, две комнаты, кухня, подпол хороший, какие-то вещи там хранятся, картошка на зиму хранится. Одну комнату я переделал на две части, первая часть ванная, а вторая — рабочее место для жены, она у меня любит шить. Вообще дом крепкий. И я к этому дому очень привязан. А теперь меня выгоняют. Я всё понимаю — город должен застраиваться новыми домами, прогресс не остановить, но почему меня для этого надо выкинуть на улицу, дав копейки?

О грядущем расселении Наиль узнал в мае 2023 года. Он сразу заказал в экспертной организации оценку своего участка — только земли, без учета построек. Эксперты оценили его двести квадратных метров земли в 3,8 миллиона рублей, то есть в 1,9 миллиона за сотку.

А в феврале 2024 года Исаев получил оценку от застройщика: за участок с домом, огородом и надворными постройками ему предложили 3,6 миллиона, включая компенсацию за неудобства, связанные с переездом. Интересно, что землю оценили в 425 тысяч рублей за сотку, при том что даже ее кадастровая стоимость (которая зачастую ниже рыночной) — 740 тысяч рублей за сотку.

В суде по изъятию прошло уже четыре заседания, но только сейчас суд собирается назначить судебного оценщика.

— На первом заседании представитель «Готики» придрался к тому, что у меня земля имеет назначение «для высотной жилой застройки» и из-за этого высокую кадастровую стоимость. Потребовал информацию из Росреестра, как будто подозревал меня в манипуляциях с землей. Я на назначение земли и кадастровую стоимость вообще не мог повлиять — что администрация назначила, то и есть. Я вот теперь на работу приезжаю, мне надо о работе думать, а я о суде думаю. Я в техникуме учу студентов, практику у них веду по столярному делу. У меня еще и ребята непростые, многие из коррекционных школ. К ним надо подход найти. А у меня все мысли — что я на три миллиона шестьсот куплю и куда я пойду. Знаете, я иногда себя индейцем ощущаю. Пришли белые люди, паровоз пустили, бизон ушел, а нас за копейки в резервацию. Ну вот такая аналогия возникает, — подытоживает Наиль.

Над домами в Николаевке можно увидеть много флагов. Чаще всего нам встречались красные советские, на втором месте — триколор, а один раз попался черно-желто-белый имперский флаг. На заборах и стенах домов — протестные надписи.

Мы приходим в сектор «СтройИнновации». Тут живет Алексей Плахотнюк, на воротах которого висит маленькая, еле заметная бумажка со словами «здесь живут хорошие люди».

Алексей когда-то работал машинистом электровоза, а в 1998 году стал инвалидом.

— Мы с детьми купались в озере на Иссык-Куль. Ну, неудачный нырок, в совершенно трезвом состоянии. Шею сломал, в воде парализовало, чуть не утонул. Два года полностью лежал. До сих пор, когда врачам показывают мой первоначальный диагноз, они спрашивают: он лежит? А я не лежу, я спортом занимаюсь, в благотворительных фондах для инвалидов подрабатываю.

Жена выгнала Алексея из дома, при этом их общий сын выбрал жить с отцом. Вскоре к ним присоединилась сестра Алексея Наталья — ее с двумя сыновьями бросил муж. Вместе Алексей, Наталья и их мама затеяли построить свой дом.

Семья написала в администрацию заявление на предоставление участка. В 2003 году арендовали у города две с половиной сотки на углу Советской и Парадовского. Когда-то тут было почтовое отделение, потом его снесли, а на пустом месте образовалась помойка.

— Ему, инвалиду, дали вот эту помойку. Они подумали, видимо, что испугаются и откажутся. Ну, никто не испугался, — рассказывает Наталья.

— Моя мама торговала семечками, я подрабатывал в меру возможности на «Оке», собирали каждую копеечку. Мы построили этот дом за три года — в 2006 году ввели в эксплуатацию. Тогдашний глава района очень нас благодарил за то, что мы убрали отсюда помойку. Мы вырастили тут троих мальчишек. В 2019 году мамы не стало, сейчас здесь живем я, сестра и один из ее сыновей, — говорит Алексей.

— В этом доме всё сделано под нас. У нас прекрасная система отопления, теплый пол. Жилая площадь дома — 48 квадратов, плюс есть 8-метровая теплая пристройка, в которой находятся туалет, ванная, душевая кабина. Взрослые дети к нам с малышами в гости приезжают, — описывает Алексей.

Застройщик предложил семье 5 миллионов 100 тысяч рублей.

— В нашем районе нет нормального жилья по таким ценам. Вот чисто по-человечески, почему я должен уезжать из этого района? Я в этом районе живу с 81-го года, я всю жизнь наблюдаюсь в железнодорожной поликлинике, здесь у меня все под рукой, есть вся социальная инфраструктура, которая мне необходима. Плюс у меня машина во дворе стоит, я вышел, сел и поехал — весь мир передо мной. Если мне покупать где-то другое жилье, то там должны быть пандусы и доступная среда, то есть дом должен быть довольно новым, современным, а в таких жилье стоит очень дорого. А машиноместо в таком доме стоит миллиона два. Они почему-то считают, что мы люди второго сорта, они пришли сюда и имеют право нас выселить, — сердится Алексей.

— Городская администрация подала на меня в суд. Застройщик выступает почему-то третьей стороной. Хотя именно он заинтересован в сносе. Скоро суд назначит проведение независимой оценки, посмотрим, что будет, — рассуждает Алексей.

Валентина Гоманенко живет на Красной Армии, ее окна выходят на оживленную улицу. Буквально в двух шагах стоит кафе Rostic's, дальше — ТЦ «Апельсин», с другой стороны — ресторан «Перцы». Местные жители рассказали нам, как в доКРТшные времена предприниматели выкупали тут участки, чтобы делать бизнес, и платили за сотку земли в 5-7 раз больше, чем сейчас дают застройщики по КРТ.

— У меня почти 5 с половиной соток, дом — 70 метров, четыре жилых комнаты, не считая кухни, гараж — 24 метра, баня — 12 метров. Огород — это подспорье для меня, я пенсионерка, для меня огород — это не копейки. За всё-всё-всё мне насчитали 7 миллионов 800 тысяч. У них получился один квадратный метр жилья — 58 тысяч, а сотка земли — 489 тысяч. Это всё занижено в несколько раз. Они заявляют, что мы слишком много хотим. Ну, мы цены-то знаем в городе, — говорит Валентина Степановна.

Когда оценщики от «СтройИнновации» определяли стоимость земли Валентины Степановны, то они опирались на ряд примеров — выбрали схожие по параметрам участки в СНТ «Победа». Женщина считает, что сравнивать ее участок почти вблизи центра города с землями СНТ — ненормально.

Недавно Валентина Степановна вернулась с третьего судебного заседания. Никакой конкретики там до сих пор не звучало — пока что мэрия только доносит необходимые документы.

— Третье заседание, но опять откладывают, потому что администрация не доносит документы. Например, сколько человек прописано. Судья потребовал от мэрии эту информацию, раз уж они подали иск, — говорит пенсионерка.

Всё это время городские власти словно делают вид, что никакой проблемы в Николаевке нет. Например, в начале октября глава Красноярска Владислав Логинов дал интервью, где завил следующее:

— Это примерно 10−12 человек, которые выступают и формируют различные видеоролики, которые говорят, что нас здесь обидели, у нас здесь какие-то вопросы не решаются. <…> С другой стороны, сегодня 342 соглашения подписаны. Давайте сравним, 342 человека решили: «Нас все устраивает, спасибо, что вы пришли, мы переезжаем, мы забираем деньги, мы решаем свои семейные вопросы с помощью вас, так как договорились». Ну и вот такая дюжина, полдюжины, которые говорят, что КРТ это плохо, — сказал Владислав Логинов ведущей телеканала (посмотреть интервью можно по ссылке, про николаевцев — с 13:38).

После этого толпа николаевцев собралась на сход, чтобы показать Логинову, что их значительно больше дюжины. Однако через несколько дней к одной из участниц собрания пришли полицейские и составили на нее протокол, якобы она участвовала в несогласованном митинге.

А в середине октября в Николаевке возбудили уголовное дело о поджоге: загорелся сарай одного из жителей. Мужчина тоже был не согласен с оценкой, причем именно этот сарай ему вообще не оценивали, как будто его и не было.