«Для него принципы были важнее»: политолог Комарицын — о жизни и смерти Петра Пимашкова

Накануне скончался второй мэр Красноярска Петр Иванович Пимашков. Красноярский политолог Сергей Комарицын поделился воспоминаниями о работе и личности градоначальника. Редакция NGS24.RU публикует его мнение без изменений.

Вчера еще ничего не предвещало. Был бодрый, занимался дистанционно по телефону из Сочи организацией похорон художника-портретиста Николая Кузьмина, которого он когда-то пригласил в Красноярск. А сегодня во время похорон Николая Анатольевича пришла эта страшная неожиданная весть…

Какая-то цепь трагических совпадений, как будто смерть ходила рядом: последнее, что Петр Иванович подписал в своей жизни, был некролог, слова прощания — умер Валерий Поздняков. Валерия Александровича еще не успели похоронить, похороны завтра, как не стало и самого Петра Ивановича…

Меня многое лично связывало с Петром Ивановичем, в самые тяжелые времена на рубеже 90-х–2000-х он, несмотря на загруженность, мог на протяжении нескольких недель ежедневно, по несколько часов в сутки заниматься моими проблемами. И я не один такой. Пимашков был боец, он мог поставить на карту всё — карьеру, будущее, благополучие; для него принципы были важнее. Он мешал могущественным людям «зайти в город», как они говорили, — они заказывали его физическое устранение, сюда киллеры приезжали, он восемь месяцев находился под охраной. В 2007 году он очень серьезным начальникам создал такие проблемы, хотя понимал, что на следующий день не будет ни мэром, ни кем-то еще, — и они отступили.

Конечно, Пимашков был разным в разные времена. Я с ним общался на протяжении многих лет, что-то мне не нравилось, мы спорили и даже ругались в его депутатский период; что-то, на мой взгляд, он делал неправильно. Но это никак не перечеркивает его заслуг. Он был самым выдающимся градоначальником за всю 400-летнюю историю Красноярска. И это самое главное. Этим он войдет в историю. Уже вошел, хотя у общества, может, и нет такого ощущения.

Его масштабные проекты до сих не оценены по достоинству. Их сотни. Я бы на первое место поставил благоустройство Качи. За нее вообще никто не брался, не знали, что с ней делать. Мне Владимир Прохорович Капелько — первый секретарь горкома КПСС — говорил: «Даже мы, с нашими возможностями в советские времена, не могли это сделать». А Пимашков сделал. Из вонючей сточной канавы — прекрасное место в городе, рыбу туда запустил, которая там не водилась уже больше века. Там даже хариус появился, который живет исключительно в чистой воде, утки поселились; перестало затапливать дома, люди ходят по набережной, отдыхают… «Роев ручей» — исключительно личный проект Пимашкова, появившийся благодаря его воле.

Он не знал, не употреблял разных новомодных слов типа «общественное пространство», но реально создавал их. Он хотел сделать жизнь Красноярска общей, чтобы была какая-то общность красноярцев. Отсюда его массовые мероприятия. «Стартуют все»! Когда на лыжах или просто бежали во главе с Петром Ивановичем до 60 тысяч человек! Где, в каком городе еще это было? Его карнавалы — это же были общегородские праздники, единение сотен тысяч красноярцев…

Он придал такой мощный импульс развитию нашего города. И это была его личная заслуга. Город менялся на глазах. Когда он пришел — дефицит тепла был 30 процентов, в некоторых микрорайонах температура в квартирах не поднималась выше 16 градусов, строительство прекратилось совсем. А потом у нас стали самые высокие темпы прироста населения в стране, выше, чем в Петербурге, только в Москве было больше. После него эта динамика была потеряна, что печально. Его удручало, как распорядились его наследством, как всё, что он создавал, исчезало из жизни Красноярска.

Конечно, он был человеком определенной системной ментальности — она не позволяла ему публично проявлять позицию по разным вопросам. Я ему не раз говорил — если не согласен, надо уходить уже из этой думы. Он не мог это сделать психологически. Последние месяцы жизни были омрачены интригами, подставами, какими-то закулисными махинациями, связанными с задачей убрать Пимашкова, не допустить его до выборов в Госдуму. В общем-то, эти люди добились, чего хотели, — реально Пимашкова все-таки отстранили. Он, естественно, переживал по этому поводу, меньше даже не из-за самого факта, а из-за предательства людей, которых он считал близкими ему. Хотя к предательству ему было не привыкать — но в этом плане он был ранимым человеком. Говорил, что нет ничего хуже неблагодарности.

К людям, которые в чем-то в свое время ему помогли, он сам относился с необыкновенным почтением, как к Валерию Михайловичу Зубову, например, несмотря на то, что у них были разные взгляды на очень многие вопросы. Петр Иванович ушел… С ним ушла — как ни банально звучит — эпоха. Эпоха Петра Пимашкова. А может, и, скорее всего, наоборот, — эпоха Пимашкова раньше закончилась, а в новую он оказался не нужен. Но он остался в истории. И эпоха Петра Пимашкова в истории города осталась. Эпоха развития и процветания, когда каждый день улучшал жизнь нашего города, его жителей. Это останется с нами. У нас в городе есть сложная жанровая композиция «Реки Сибири» в районе Театральной площади, построенной Пимашковым. Там скульптура могучего Батюшки-Енисея. Если убрать бороду, то будет видно, что это Пимашков. Потому что скульптор Константин Зинич именно с Пимашкова и ваял этот могучий образ. И это символично. Таким и останется Пимашков в памяти тех, кто его знал.