«Нам устроили тюрьму»: исповедь медсестры красноярской скорой помощи о «скотских условиях» и оттоке кадров

В апреле мы выпустили статью, где работники Красноярской СМП рассказали о множестве проблем: низкой зарплате, плохих условиях работы, барском отношении начальства. По их словам, люди бегут оттуда, работать скоро станет некому. Прошло два месяца, и пора признать: не изменилось ничего. Минздрав на все наши вопросы прислал отписку, а отношение к сотрудникам в СМП если и поменялось, то не в лучшую сторону. Что ж, будем продолжать тему, пока не увидим изменений.

После нашей предыдущей статьи нам написала медсестра, которая работает диспетчером по приему вызовов. Она призналась, что собирается увольняться, и вот почему.

— Я когда-то получила среднее медицинское образование, но быстро вышла замуж, завела детей, долго сидела с ними, а когда дети выросли, то я пошла работать. В конце 2021 года я устроилась диспетчером на скорую. А недавно я решила: всё, увольняюсь, я уже просто не могу в этих скотских условиях работать.

Мы суточники, работаем 24 часа в сутки. Но, разумеется, мы иногда отдыхали, потому что если ты сидишь сутки за компьютером, то тебе надо хотя бы раз в 2–3 часа встать и пройтись туда-сюда, размяться. По ночам мы делились на две группы — одна группа принимает звонки, другая может поспать несколько часов. Ночью звонков всегда меньше, чем днем. Поспал немного и чувствуешь себя более свежим.

А в августе 2023 года произошло вот что. К нам пришли из отдела программного обеспечения и сказали: «Мы начинаем вводить цифровые телефоны». Они нам принесли один цифровой телефон, подключили его на отдельном столе и сказали никому пока не садиться за этот стол.

И он у нас, вот этот цифровой телефон, две недели простоял с отключенным звуком. Мы иногда смотрим — он мигает. Я еще говорю: «Знаете, наверное, кто-то звонит на этот телефон». Ну нам сказали не трогать — мы и не трогали.

В этот момент [главного врача скорой помощи] Сергея Скрипкина приглашают на телевидение. Туда в эфир дозванивается какая-то женщина и жалуется, что она полчаса звонила в скорую и не могла дозвониться. В трубке музыка играла, и никто не ответил.

А этого технически не может быть, такого просто не может быть, чтобы кто-то полчаса не мог дозвониться. Женщина не сказала, когда это было, по какому номеру она звонила. Может быть, ее звонок попадал на тот самый телефон, который стоял на беззвучке. Потому что в наших старых телефонах никакая музыка не играла.

Вот тогда у нас была встреча со Скрипкиным. На нас кричали: «Вы все спали всю ночь, женщина не могла дозвониться!» Мы пытались ему донести, что мы никак не могли бросить город на полчаса и всем хором лечь спать. У нас всё-таки ответственный коллектив. Но нам не поверили.

После этого нам устроили тюрьму. Стали каждый час смотреть по камерам, не дай бог кто-то встал из-за стола.

У нас был закуток с кроватями, на кроватях вместо сетки — фанера, поверх — матрас с клопами. Но всё равно хоть как-то можно было прикорнуть. По приказу руководства всё это разрушили, прямо сломали эти кровати.

И нам запретили спать вообще. То есть 24 часа я должна отсидеть, не смыкая глаз. Мы засыпаем, сидя за столом, на локте. Это непроизвольно происходит. Ты в два, в три часа ночи сидишь и просто не замечаешь, как закрываются глаза. Вдруг врывается звонок. Ты спросонья даже не сразу понимаешь, что тебе там говорят. Ты начинаешь переспрашивать человека, тебе нужно не пропустить инфаркт, инсульт, а голова не соображает.

В общем мы стали тайком всё равно делиться на группы по ночам, чтобы по очереди немного поспать. За столом ты, конечно, полноценно не поспишь, но хотя бы на локте подремать часик.

За 24 часа сидения за компьютером ноги затекают страшно. Нам разрешается два раза за стуки походить по коридору: 30 минут днем, 30 минут вечером. За нами всегда смотрят по камерам, чтобы мы лишний раз не встали и не походили.

У нас, диспетчеров, нет даже столовой, мы едим прямо за компьютерами. Микроволновки у нас нет, холодильника нет. Если из дома берешь еду, то только какой-то перекус. Приходится заказывать доставку еды. Недавно отобрали чайник, якобы из-за техники безопасности. Кулера нет. Мы набираем воду из-под крана в банки.

Ну невозможно 24 часа вот так сидеть. Я узнавала, все суточники — пожарные, полицейские — подменяют друг друга, спят хоть немного. Некоторые бывшие коллеги устроились в Краевую [больницу], кто в реанимацию, кто в приемник. Все дежурят сутки, и у всех есть возможность поспать. Если ты хотя бы три часа поспал, ты уже другой человек. А я кофе черный пью, стараюсь как-то крепиться.

Сейчас о Скрипкине говорят где-то там в Москве, может быть, уже и на повышение пойдет. Он у нас на СВО ездит, видимо, для того, чтобы какие-то баллы заработать, галочки для себя сделать. Но скорая разваливается, все работают через силу.

У нас на смену выходит в лучшем случае 11 человек, чаще 10. Если кто-то болеет, кто-то в отпуске — еще меньше. Летом мы принимаем где-то 1600 звонков в сутки, а зимой — 3200−3800 на десятерых. Вот представьте, что вам нужно за сутки 320–380 звонков принять. Ты просто кладешь трубку и тут же берешь ее снова.

Скрипкин говорит, что на каждые сто тысяч человек населения по нормативам должен быть один диспетчер на сутках. Не знаю, откуда такие нормативы, мне кажется, этого мало. Но даже если так, то в Красноярске 1 миллион 200 тысяч человек с лишним. Значит, должно быть минимум 12 диспетчеров на сутки?

К нам студенты с медицинского приходят иногда, но они быстро сбегают, потому что как ты будешь учиться и работать сутки без сна? Когда нам строго запретили спать, то народу в диспетчерской стало не хватать очень сильно, поувольнялись многие.

Знаете, как решил проблему Скрипкин? Он в приказном порядке стал забирать сотрудников с бригад и на несколько смен в месяц ставить их в диспетчерскую. Вот должно быть у человека 10 рабочих суток в месяц, он семь из них проездит в бригаде, а трое суток принимает звонки. Бригадные этим недовольны, конечно, им это не выгодно, потому что в диспетчерской зарплата ниже, чем в выездной бригаде. Я на руки получаю 40–42 тысячи рублей в месяц.

У нас еще должны быть врачи-консультанты, но их катастрофически не хватает, потому что на эту должность вообще никто не хочет идти. Скотские условия, низкая зарплата, при этом нужно высшее образование. Поэтому вместо врачей-консультантов у нас иногда выступают фельдшеры.

Работа устроена так: я беру трубку и спрашиваю, что у вас случилось. Допустим, у вас болит живот. Я понимаю, что нужно проверять на аппендицит. Я приняла вызов, закодировала его, нажимаю соответствующую кнопку, вызов уходит в отдел распределения. Там будут решать, поедет к вам фельдшер, поедет к вам врач, либо поедет в спецбригада. Спецбригады — это психиатры, педиатры, реанимационная бригада. Были еще инсультные бригады, но их расформировали давным-давно. Кардиобригад осталось одна или две на весь город.

Докторов в бригадах не хватает. Бывает, конкретно докторский вызов, должен поехать врач, я кодирую на врача, а их нет, едет фельдшер, — рассказала нам медсестра-диспетчер.

При подготовке предыдущей статьи о проблемах СМП мы направили официальное письмо исполняющему обязанности краевого министра здравоохранения Александру Украинцеву. Мы специально адресовали вопросы не Сергею Скрипкину, а его руководителю — главе Минздрава. Мы описали там конкретные конфликты и проблемы, в которых работники СМП винят Скрипкина. Мы просили провести объективную проверку по этим фактам.

Но никакой проверки никто проводит не стал. Минздрав просто переслал наше письмо в администрацию скорой, чтобы та и подготовила ответ. В результате мы получили отписку в духе «у нас всё прекрасно».

Тем не менее в ответе СМП есть некоторые интересные цифры:

«В настоящее время укомплектованность врачами скорой медицинской помощи — 71%, фельдшерами скорой медицинской — 72%. Коэффициент внутреннего совместительства медицинского персонала — 1.3».

То есть только по официальной версии нехватка кадров составляет около 30%. А вот что нам сообщили о зарплатах:

«По учреждению среднестатистический врач работает на 1,3 ставки, имеет первую квалификационную категорию и максимальную надбавку за опыт работы 40% и получает около 130 000 рублей. Среднестатистический работник среднего медицинского персонала получает 82 400 рублей, работает на 1,3 ставки, имеет вторую квалификационную категорию и надбавку за опыт работы 27,5%».

Все наши собеседники с разных станций СМП утверждают, что такие зарплаты получают, как правило, те, кто работает на 1,5–2 ставки.

Мы просили назвать минимальные зарплаты в учреждении, и нам привели пример за март 2024 года. Из врачей самую низкую зарплату получил старший врач станции СМП, который работает на одну ставку и не имеет квалификационной категории, — 77 289 рублей. Самая высокая зарплата врача за тот же месяц составила 216 441 рубль. Что это за врач и на сколько ставок он работает — не указали. Возможно, это сам Скрипкин, ведь он тоже является врачом.

Из среднего медперсонала самую низкую зарплату получила медсестра по приему вызовов, которая работает на одну ставку, не имеет квалификационную категорию, не имеет надбавки за опыт работы, — 41 385 рублей. Максимальная зарплата у сотрудника среднего медперсонала составила 147 608 рублей. Опять же не указано, что это за сотрудник. Это может быть, например, старший фельдшер одной из станций, то есть руководитель.

На сайте Красноярской СМП есть список вакансий. Мы сравнили, как изменилось число открытых ставок за два месяца с нашей последней публикации.

• фельдшеры для выездов — было 145 вакансий, стало 155;
  

• медсестры для выездов — было 54 вакансии, стало 55;
  

• врачи для выездов — было и осталось 35 вакансий;
  

• медсестры для приема вызовов — было 22 вакансии, стало 21;
  

• фельдшеры для приема вызовов — было 10 вакансий, стало 15;
  

• старшие врачи — было и осталось 8 вакансий;
  

• анестезиологи-реаниматологи — было 5 вакансий, стало 4;
  

• психиатры — было и осталось 2 вакансии;
  

• кардиологи — было 2 вакансии, стала 1;
  

• завотделом — была и осталась 1 вакансия;
  

• врач-статистик — была и осталась 1 вакансия;
  

• фармаколог — была и осталась 1 вакансия;
  

• немедицинский персонал — было 2 вакансии, стало 4.
  

Итого на 22 апреля 2024 года требовалось 288 человек. На 22 июня 2024-го требуется 303 человека. Как видно выше, в основном уходят фельдшеры — самые распространенные в СМП специалисты.