«Я не хотела остаться без груди в 35 лет»: истории красноярских женщин, которые перенесли мастэктомию

В ноябре 2022 года благотворительный фонд «Добро24.ру» и красноярский центр пластической хирургии ООО «ЦПХ» решили помочь женщинам, перенесшим мастэктомию. Это операция, которую приходится проводить при лечении рака груди — целиком или частично удалять молочную железу. Несмотря на серьезность операции, такой способ бороться с болезнью — самый распространенный. Корреспондент NGS24.RU пообщался с женщинами, которые лишились груди и сейчас готовятся ее восстановить. Они рассказали, как впервые услышали о страшном диагнозе, почему не растерялись и стараются жить полноценно, как до болезни.

Анастасии 37 лет, она — успешная женщина, работает менеджером по продажам, одна растит ребенка. С первого взгляда не скажешь, что уже два года она живет с диагнозом — рак груди. То, что у красноярки серьезный недуг, выяснилось случайно во время отпуска. К счастью, сейчас Анастасия практически здорова. Однако борьба с раком отняла у нее большую часть правой груди.

Девушка заподозрила неладное в июле 2020 года, а в сентябре стало ясно, что шишка в груди — онкология. К октябрю Анастасия вовсю лечилась. В итоге процесс растянулся на долгие месяцы.

— Я отдыхала на море и нашла уплотнение в груди. Когда приехала домой, пошла к врачу и всё подтвердили. Изначально, когда я обнаружила новообразование, я была спокойна. Я спокойно воспринимаю такие вещи, считаю за некую задачу, которую нужно решить. За год до этого у матери был рак груди, но ей ничего не удаляли, вырезали то, что нужно, химию не делали, лучевой терапией обошлись. Сейчас она жива-здорова.

Я подумала, что у меня рак, как у мамы. Но у меня оказался другой — это гормонозависимая опухоль. Поэтому мне была назначена химиотерапия. Врач сказал, что через 2 недели у меня выпадут волосы, так и случилось. Они начали выпадать, и я их отрезала. В этой ситуации спасала пандемия, удаленная работа, я сидела дома без волос и работала. На работе про мой диагноз никто не знал. Знали только близкие люди, ребенок, родители.

Я в шапочке выходила из дома, брови и ресницы не выпадали, можно было накраситься и пойти. У меня было 4 курса «красной» химии, это раз в 3 недели, 12 курсов «белой» раз в неделю. При этом я продолжала работать, ходить в спортзал. В принципе жизнь несильно изменилась, только надо было тратить время, чтобы сдать кровь и сходить на другие процедуры, — рассказывает Анастасия.

Сейчас красноярка вспоминает период лечения без эмоций. Хотя два года назад впереди была операция и неизвестность. С одной стороны, неясно, даст ли результат лечение, с другой — непонятно, какой станешь после операции. Это пугало больше всего.

— Когда ты изначально про диагноз думаешь, то сначала мысли — как бы всё это быстрее закончилось и всё осталось таким же красивым, как было до. Потом я думала — пофиг на эту грудь, лишь бы выжить. Никто не говорит, что с твоей грудью будут делать. Результат операции — это всегда удивление для людей. Не знаешь, тебе всё отрежут или что-то оставят. Изначально врачи говорили, что можно сохранить грудь, вырезать только кусочек. Но учитывая, что у меня она небольшая, мне удалили всю железу. У меня просто не удалена кожа. Сосок остался, но это сложный вопрос, он после операции находится высоко, — продолжает свою историю Анастасия.

В итоге от опухоли удалось избавиться. И женщина решила, что былую красоту нужно возвращать. Она поехала в Санкт-Петербург, там в одной из клиник ей поставили имплант. Лечение онкологического заболевания продолжалось, Анастасии назначили лучевую терапию, предупредили, что могут быть осложнения, но девушка не стала ждать.

В итоге уже в Красноярске имплант начал зажиматься собственными тканями, форма груди поменялась. Никто в Красноярске сделать ничего не мог. Помогали только специалисты из железнодорожной больницы. Они откачивали жидкость, которая скапливалась из-за воспаления. Несмотря на это, Анастасия от своей цели отказываться не собиралась.

— У лучевой терапии есть побочка — что год могут быть воспалительные процессы. В железнодорожной больнице сказали, что пока не надо менять имплант, возможно, будут осложнения. Но кто врачей слушает? Врач в Питере сказал: «Приезжай, я тебе имплант поменяю». Помимо химии, у меня была таргетная терапия, раз в 3 недели ставили лекарства. В феврале 2022 года мне заменили имплант в Петербурге, но шов не заживал дома. Он воспалился, температура под 40. В марте мне его удалили. Хирург Павел Семенов из железнодорожной больницы сказал: «Жди год, ничего не делай, пока всё не заживет», — делится своей историей Анастасия.

Однако и в этот раз Анастасия решила не сдаваться. Она решила поучаствовать в благотворительной акции, организованной красноярским хирургом Игорем Микитиным и фондом «Добро24.ру». Потеряв молочную железу, женщина пересмотрела отношение к этому непременному атрибуту женской красоты.

— У меня небольшая грудь, это не мое достоинство. Я всегда к ней относилась — ну есть и ладно. Для моей мамы, когда она заболела, удаление было бы трагедией. Конечно, я бы тоже не хотела остаться без груди в 35 лет, поэтому искала возможность, как ее восстановить. Я сейчас около года без груди — для меня это не проблема. Я использую протез. Но есть проблема, помимо эстетической, — со спиной: идет перекос, у меня и так был сколиоз. Я начала сутулиться из-за того, что начинаешь закрываться плечами, а не шагать грудью вперед. Уверенность в себе снизилась. Я не знакомлюсь ни с кем. После развода я ходила на свидания, во время лечения было просто некогда. Проходить врачей и тому подобное занимает много времени. С личной жизнью не очень дела обстоят, — констатирует Анастасия.

У женщины впереди двухэтапная операция. Помимо того, что это долгий и сложный процесс, сделать всё бесплатно стало не так просто. Поэтому, взвесив все за и против, Анастасия решила обратится к красноярскому хирургу.

— Раньше можно было взять направление и поехать в Москву. Сейчас в связи с СВО нет имплантов. Врачи начали говорить: «Половину мы тебе делаем по ОМС, а за остальное надо платить». Ты платишь не за сам имплант, а, например, за палату. Врачи начали ссылаться на то, что нет материалов.

В Красноярске не такой большой выбор врачей. Я ходила к троим. В краевой больнице делают, если полностью удаляют грудь. Побывав в железнодорожной больнице, я не решилась делать там, мне кажется, для моего случая у врачей опыта маловато.

Я хочу всё сделать в Красноярске, чтобы врач был рядом. Часто бывает, что в Москве делают, говорят, наблюдайтесь у своих, а в случае осложнения друг на друга ответственность перекладывают. Сейчас дата первой операции — 18 января. Я планирую, что готовый результат будет к лету, — заканчивает свой рассказ Анастасия.

Светлане 43 года, и ей полностью удалили правую грудь. Женщина работает медсестрой в Краевой больнице. О том, что у нее рак, Светлана, как и Анастасия, узнала случайно в 2021 году. Благо, что опыт работы в медицине подтолкнул не медлить с обследованием.

— Я сама обнаружила опухоль, пошла проверяться, врачи сказали, что всё нормально. Отправили на маммографию, она ничего не показала. Но шишка-то есть, я пошла дальше обследоваться. Пришла к другому врачу, он сказал, что всё плохо, взяли анализы, сделали биопсию. Выяснилось, что у меня карцинома молочной железы второй стадии. 5 июля меня прооперировали.

Мне сразу сказали, что это будет радикальная мастэктомия. Это не передать словами. Были всякие мысли. И лечиться я не хотела. Останавливало только то, что у меня трое детей. Одному из них 8 лет, растить надо. Мы решили: как будет, так будет, и пошли лечится, — делится историей своей болезни Светлана.

Изначально красноярка, несмотря на диагноз, медлила с лечением. Кардинальные перемены внешности, которые сулили операция и химиотерапия, пугали. Кроме того, сказывались опасения перестать быть привлекательной. К счастью, Светлана нашла поддержку в лице супруга и родных.

— Не столько операция напрягала, сколько химиотерапия. Я работаю с такими больными, знаю, что происходит. Облысение — это очень тяжело. Словами я не передам, истерик было много, слез пролила море. Когда у тебя на весы встает — либо ты живешь без груди, либо доживаешь, — тут меняется картина мира. Ничего не поделаешь, пришлось смириться. Да, тяжело, ничего не говорю. Спасибо мужу, он сказал: «Одна, две, три — мне без разницы, лишь бы ты жива была». Морально тяжелее химия была. Я хоть немолодая, но всё же девочка, поэтому хочется полноценной себя чувствовать, — рассказывает Светлана.

После радикальной мастэктомии женщина начала жить по-новому. Она мужественно приняла изменения во внешности. Но искать возможность восстановить грудь Светлана начала практически сразу.

— И протез, и белье — всё это покупается. Ущербно я себя не чувствую. Визуально — кто не знает, тот и не поймет. Баня нам запрещена. Ездила на море летом. Купальник закрытый, ничего не видно, да и кому какая разница... Я рассматривала все варианты. Думали и об операции по ОМС. Но в итоге решились на этот вид операции. Там есть несколько вариантов: например, пересадка кожи, которая с живота берется. Это очень тяжелая операция, она многочасовая. Вероятность приживания тканей меньше. Здесь мне предложили вставить экспандер. Будут растягивать кожу. Что потом будет, даже не знаю пока. Хотелось бы, чтобы всё вернулось к тому, как было. Делать так уж делать, — заявляет Светлана.

Помогать восстанавливать утраченное и Светлане, и Анастасии будет красноярский хирург Игорь Микитин. У мужчины собственная клиника пластической хирургии. Первую операцию по реконструкции молочной железы хирург провел еще в 2011 году, когда работал онкологом.

Доктор сам вызвался помочь шести женщинам и провести для них бесплатные операции, которые на самом деле стоят сотни тысяч рублей. По словам хирурга, он просто решил помочь, делая то, что умеет лучше всего.

— Мне это интересно. Я понимаю, что у нас в крае в год 1000 женщин получают диагноз «первичный рак молочной железы». И для них это большой стресс. Мне хочется показать, что на этом жизнь не заканчивается, что можно сделать реконструкцию, которая возвращает в жизнь. Потому что очень многие закрываются, разводятся, уходят с работы, уходят в себя.

У меня есть девушки, у которых грудь стала красивее после реконструкции. Есть те, кто после этого родили двоих детей. Одна пошла в волейбольную команду, успешно играет. Другая стала фотографом. То есть они изменили свою жизнь. Операция позволила им воспрянуть, а мне от этого просто приятно, потому что есть смысл жизни. Не просто занимаешься хирургией, а помогаешь. Мне это важно для себя, это человеческие принципы, — рассказывает Игорь Микитин.

Несмотря на то что у Анастасии грудь удалена лишь частично, ее случай наиболее сложный. Женщина несколько раз ложилась под нож и обращалась к разным специалистам. После других врачей браться за дело тяжелее всего.

— У Анастасии в разы сложнее. У нее уже была сделана реконструкция, был воспалительный процесс. Мы идем на повторную операцию. Там уже есть рубцовая ткань, деформация, там есть сокращение расстояния соскового комплекса, он поднят очень высоко. У нее будет два этапа операции. На первом мы зайдем и уберем старую рубцовую ткань, которая не позволяет растянуть кожу и мышцу. Через 2 недели мы поставим экспандер. Будем следить за растяжением тканей. На этом этапе мы будем восстанавливать контуры и объемы, которые были утрачены.

Потом мы оставим ее на полгода, чтобы прошли все воспалительные процессы, чтобы все ткани восстановились, адаптировались. А уже на втором этапе мы будем формировать карман под имплант, будем укреплять стенки, придавать объем и форму, возможно, за счет переноса жировой ткани. Потом, возможно, будет третий этап. Сосок и ореола находятся очень высоко, это не физиологично, нам нужно будет решить, что с ними сделать. Опустить мы их не сможем. Возможно, мы их уберем и сделаем полную реконструкцию.

Из-за рубцов образовалась асимметрия, и, если мы оставим сосок там, грудь будет где-то возле шеи. Возможно, придется его пересадить, мы посмотрим по кровоснабжению, либо сделать полную реконструкцию. Это очень редкий и интересный случай. Очень много нюансов, которые по ходу будем решать, — вдается в детали будущей операции Игорь Микитин.

Случай Светланы, которой была проведена радикальная мастэктомия, с профессиональной точки зрения проще. О том, что современная реконструктивная хирургия позволяет воссоздать даже сосок, мы писали здесь. Для его формирования используется собственная кожа либо часть малых половых губ, которые похожи по структуре на сосок.

— У второй девушки проще, ты просто делаешь всё с нуля. Да, сосок делают и из половых губ, но в последние годы мы действуем менее травматично. Несколько раз пересаживаем жир, чтобы создать кровоснабжение и прослойку. Потом мы из кожи формируем сосок, который будет кровоснабжаться из этой пересаженной жировой ткани, а через 4–6 месяцев делаем татуаж. У меня есть девушки, у которых на расстоянии метра даже не определишь, что он искусственно сделан, — рассказывает о подробностях будущей операции Игорь Микитин.

Несмотря на то что реконструированная грудь — это скорее внешний и не совсем функциональный атрибут женского тела, именно вопрос эстетики встает для прекрасного пола на первый план.

— Она важна по той причине, что женщина себя идентифицирует как женщина по внешним наружным признакам. Поэтому девушки, у кого маленькая молочная железа, для своей значимости, убедительности хотят ее увеличить. Девушки, у которых она большая, хотят ее уменьшить. Когда у девушки была мастэктомия, ей могут сказать, что она молодец, здоровая, красивая. Но если она будет себя видеть в зеркало красивой, она будет в это верить намного искреннее, — считает врач.

— Когда женщина теряет железу из-за опухоли, у нее двойная травма. Первая — заболевание, которое каждый рисует как фатальную болезнь, приводящую к смерти. Второе — то, что она закрывается от контакта с мужчинами, это минимизация контактов в социуме, на работе, в семье. А когда ты теряешь смысл жизни, замыкаешься, ее качество крайне снижается. Реконструкция позволяет вернуть это качество жизни. У женщины появляется смысл, ей хочется чего-то добиваться, достигать, познакомиться с кем-то. Любой человек, у которого есть смысл жизни, живет дольше и качественнее, чем человек, у которого его нет, — подытоживает Игорь Микитин.

Двухэтапная операция в клиниках пластической хирургии в среднем обходится в 400 тысяч рублей. Красноярский хирург взял на себя обязательство помочь шестерым девушкам. При этом каждый год в крае диагноз «рак груди» слышат от врачей сотни женщин. Игорь Микитин надеется, что его пример вдохновит коллег на бескорыстную помощь, а пациенткам, перенесшим рак, позволит снова поверить в себя и даст возможность начать жизнь заново.