«У меня в дипломе написали, что я медсестра, но я смог это оспорить»: правила жизни опытного медбрата

Вы, может быть, сейчас удивитесь, но главный человек в операционной — не хирург, а операционная медсестра. Почему? Потому что во время операции хирурги сосредоточены на выполнении какого-то определенного этапа операции, обдумывают каждое действие, поэтому именно сестра несет ответственность за то, чтобы хирург не отвлекался, и держит под контролем весь процесс. Именно операционная медсестра отвечает за то, чтобы в операционной в достаточном количестве присутствовали расходные материалы, а ни один член операционной бригады, как выражаются на профессиональном языке, не «расстерилизовался», в противном случае она даже имеет право отстранить врача от работы.

Сегодня, 15 февраля, отмечается День операционной медсестры. А герой этого материала — внезапно — не медсестра, а медбрат, Андрей Зарубин. Он уже 33 года трудится на этой должности и знает о профессии всё. Последние 10 лет Андрей Викторович работает в Федеральном кардиоцентре Красноярска. Публикуем его правила жизни и работы.

Правильно, когда у хирурга есть «своя» операционная сестра. Конечно, все медсестры универсальны в плане профессионализма, но человеческие отношения тоже очень важны. Медсестра может быть суперспециалистом, владеть всеми методами и техниками операций, но по характеру, по темпераменту не подходит хирургу. Недаром же говорят, что операционная медицинская сестра — это «вторая жена» для хирурга в смысле важности присутствия в жизни. Когда операционная медсестра работает с хирургом длительное время, они понимают друг друга без слов. Ему не нужно говорить, какой инструмент подать. Опытная сестра досконально знает этапы операции, хирург может быть спокоен, что она четко представляет, каким будет следующий шаг хирурга. Хирург только протягивает руку, а она уже знает, что туда вложить.

Опытная медсестра сразу видит, будет ли что-то путнее из молодого хирурга или он останется стоять на «крючках» (быть ассистентом. — Прим. ред.). Мы никогда не делаем поспешных выводов и не вешаем ярлык «бездарь», но свои мысли по поводу каждого у нас есть. Сейчас приходят молодые хирурги, которые даже руки мыть не умеют на операцию. Особенно студенты последних курсов, которые приходят к нам работать ординаторами.

Когда хирург отвечает, «что он врач и потому всегда прав, а она — медсестра и перечить не должна», маловероятно, что из него получится хороший специалист. У таких врачей амбиции стоят выше желания стать профессионалом. В моей практике были такие случаи. И мне говорили, что у меня «диплом в другую сторону открывается». Однажды пришлось убирать хирурга из операционной. Получив диплом, он еще не стал хирургом по-настоящему. Когда он будет приходить спокойно в операционную и выполнять свою работу так, что, глядя со стороны, к нему не подкопаешься — вот про этого врача можно сказать, что он хороший хирург. А если молодой доктор слышит замечания от опытной операционной сестры и молча исправляет свои ошибки — из него будет толк.

У меня в дипломе было написано, что я «медицинская сестра», но я смог это оспорить. Пошел в краевой минздрав к начальнику отдела кадров Тамаре Михайловне — это была очень эффектная дама с папироской «Беломор» в зубах и шишкой на голове. Я сказал ей, что у меня в дипломе ошибка. И мне переделали диплом, написали «медицинский брат». Сейчас парней больше стало в нашей специальности. Когда я поступал, я был один молодой человек в медицинском училище. Считается, что если мужчина идет в медицину, то он должен быть обязательно врачом, но за рубежом в хирургических клиниках средний медицинский персонал в большей части мужского пола. Нагрузка же на операционную медсестру огромная — должна быть физическая выносливость, потому что это многочасовые стояния на ногах, это эмоциональные и физические нагрузки.

Готовясь к операции, мы всегда знаем, что и в каких количествах понадобится — это нужно для того, чтобы не допустить оставления инородного предмета в теле пациента. Универсальный набор — это 10 зажимов таких, 15 других, 5 иглодержателей, 8 ножниц и так далее. Для каждой операции свой набор. Если в конце операции чего-то не досчитаются, то нужно провести целое расследование, на каком этапе потерялась та или иная вещь. Врачи вызывают передвижной рентген и делают снимок, чтобы проверить, что в теле пациента ничего не осталось. К счастью, таких случаев у нас в Кардиоцентре не было, но протокол действий в случае подобного ЧП должен знать каждый.

Когда операционная сестра говорит, что всё на месте, — зашиваемся.

Например, есть такие салфетки «метровки» — если их развернуть, то это будет марлевая салфетка метр на метр, она складывается в узкую полоску, которая закладывается под сердце, верхушка сердца приподнимается, чтобы поле было сухое. Так вот, прежде чем хирург попросит другую салфетку, сестра ему не даст ее, пока он не вернет предыдущую.

Не всё в операционной можно спрогнозировать или объяснить. У меня на глазах уходил пациент, у которого была относительно простая операция. Бывает, наоборот, кажется, что ничего сделать не возможно, а пациент выздоравливает, и его выписывают домой. Это было, когда я работал медбратом в сельской больнице, куда везли травмы и экстренных пациентов. Сейчас такая аппаратура, что даже после сложных операций, которые идут 10–12 часов, пациент излечивается и уходит домой. Но я всё еще считаю чудом каждую трансплантацию сердца, хотя и понимаю, как это всё работает.