Вечер в измерении «Пикник»

«Пикник»… в Красноярском государственном театре оперы и балета! Ну наконец-то можно насладиться хорошей музыкой без клубной толкотни и «дискотечного смрада»! «Пикник», как мы сами понимаем, — это ведь больше чем музыка, это зрелище, кинематография, театр. А театр удобно смотреть именно в театре. Тем более что «Пикник» всегда соблюдал дистанцию по отношению к слушателям.

Перед началом концерта в фойе театра толпится разношерстная публика «Пикника». Вот прошла группа студентов в кольцах и цепях, с иссиня-черными крашеными головами, а вот в партер направляется серьезного вида человек в костюме, промелькнула чета средних лет.

На сцене — «металлическая конструкция», экран-оракул в виде египетского глаза. Такие же «металлические» колонны повисли в воздухе над сценой мироздания. Звучит музыка, выходят участники группы. Что ж, добро пожаловать в измерение «Пикник», где диковинное будущее рядом с ушедшим прошлым, а прошлое не забыто настоящим!

Музыка, свет, видеоряд, декорации, сами музыканты, герой-актер едины и органичны. Вот на сцене электрический эклектический рыцарь ослепляет всех коротким замыканием. «Будто я…у-у-у…», — у Шклярского в руках странный инструмент: то ли волынка из будущего, то ли просто щипцы. При поворачивании одной створки инструмент имитирует завывание сирены. «… у-у-у…египтянин…», — продолжает он. «У-у-у-у-у-у…», — вторит стон сирены. «Фиолетово-черный» — и свет прожекторов слепит глаза. Зрители в зале то ликуют (подпевают, аплодируют, свистят), то замирают, словно заколдованные музыкальной магией, и тогда в зале воцаряется тишина. «Пикник» отлично управляет настроением зала. Первое отделение заканчивается «Королевством кривых».

«Разогретая» публика с нетерпением ждет продолжения концерта. После антракта (не забываем: мы в театре) выступление продолжается классикой. Слышны звуки «египетского органа» — это «Иероглиф». Зрительские головы кивают в такт музыке.

«Серебро». На сцене «серебряный человек» на ходулях с двумя палками в руках. Он, будто кукольник, управляет марионетками-музыкантами. Зрелище ужасает и завораживает.

Теперь Эдмунд Шклярский «играет на циркулярной пиле». «О-о-о-о-о…у-ю-ю-ю-ю…», — визжит инструмент — фантастическая секира. От таких звуков пробирает дрожь. А между тем на сцену спускается «Ночь» — темнота накрывает зрителей, как «вампира черный плащ». Лишь на экране полнолуние…

Затем музыканты исполняют «Говорит и показывает» с «сурдопереводом». «У шамана три руки» сопровождается изображением исступленной пляски посредника между богами и людьми. Мне почему-то этот шаман показался моррисоновским, потом подумалось о Египте, но оставив Древний Восток, мысль перенеслась в… Византию. «Но разве в Царьграде были…», — прихожу я в себя. А «Пикник» уж предлагает «Немного огня». «…середина пути…», — подпевает зал. Настроение публики разгорелось. «Играй мне еще!» — продолжают подпевать, но выступление подходит к концу… И вот без лишних слов «Пикник» удаляется со сцены.

Публика неутомима: шумит, топает, кричит «Бис!», а «Пикник» неумолим: исполняет еще лишь одну песню. Умолкли звуки причудливых песен, и закрылась дверь в иное измерение.

Дома ставлю «Пикник», и музыка продолжает бесконечное путешествие в мир, где царствует вавилонянин Навуходоносор, Набу-кудурри-уцур, с бородой в аккуратных кудряшках; где под сводами готического собора «инквизитор назидает», открывая простую истину: «Даже в самом пустом из самых пустых есть двойное дно».

Юлия Мальцева

Фото предоставлены организатором концерта – «Музыкальный город»