«Подставы везде и всюду»: экс-начальницу отдела приставов осудили за списанные долги. А она рассказала о грехах системы

История пристава-Робин Гуда облетела новостные паблики на минувшей неделе. В прокуратуре Красноярского края сообщили, что начальница отдела судебных приставов в Красноярске списала с горожан долги на миллион, закрыв полторы тысячи возбужденных производств. Мы встретились с бывшей исполняющей обязанности начальника отдела судебных приставов по Свердловскому району и поговорили о том, как всё произошло и почему она теперь обязана выплатить 680 тысяч рублей за всех должников. В запутанной истории разбиралась корреспондент NGS24.RU Кадрия Катцина.

Светлана (имя изменено по ее просьбе) сначала работала обычным судебным приставом, а в 2018 году стала исполнять обязанности начальника отдела по Свердловскому району. На тот момент ей было всего 28 лет и помогать советом новоиспеченному руководителю было некому.

В том же году в отдел приставов поступило письмо от сотрудников полиции, в котором было заявление о прекращении 1468 исполнительных производств — по штрафам, оформленным на дебоширов, нарушавших общественный порядок: громкие гулянки и распитие алкоголя в неположенных местах. На основании этого письма приставы производства закрыли.

В ноябре того же года Светлана уволилась: из-за большого объема работы девушка совсем не виделась с детьми и, как призналась, устала.

А в 2020 году Светлана, которая уже работала в другом месте, узнала, что в отношении нее возбудили уголовное дело — якобы те 1468 производств были закрыты неправомерно. Потому что отдел полиции с такой инициативой не выходил, а поступившее в 2018 году приставам письмо — подделка.

По словам Светланы, письмо действительно не было зарегистрировано. Но это было обычной практикой.

— Я допускаю такую мысль, что канцелярия просто не зарегистрировала письмо. У нас на тот момент в базе у каждого пристава был доступ к тому, чтобы любую справку об оплате либо заявление об отзыве самому внести в программу. Поэтому они и не стали регистрировать. Но это не такая проблема, просто нюансы нашей программы АИС ФССП. На этом заявлении нет моей резолюции, что я его просмотрела. Когда я стала исполнять обязанности начальника отдела, я в принципе не брала такие заявления на резолюцию, потому что по ним принимает решение сам пристав, это его право — закрыть производство, — поясняет девушка.

В результате Светлану признали виновной в превышении должностных полномочий и приговорили к 1 году лишения свободы условно. И обязали компенсировать государству ущерб в размере 680 тысяч рублей.

Естественно, девушка с приговором не согласна, потому что заявление из полиции было, хотя его и не зарегистрировали. В ходе следствия выяснилось, что на данном заявлении стоит подделанная подпись заместителя начальника отдела полиции. Кто ее подделал — неизвестно. Экспертиза показала, что сама Светлана эту подпись нарисовать не могла, да и печатался документ не на принтерах отдела. Но подделку подписи полицейского обнаружили не только на нем. Такие же подделанные подписи стояли в сопроводительных письмах к протоколам. Однако эти письма проверять почему-то никто не хочет.

— В ходе судебного заседания там же были изъяты исполнительные производства, к каждому исполнительному производству идет сопроводительное письмо о его возбуждении, а такие письма есть к каждому постановлению. В этих сопроводительных письмах тоже нет оригинала подписи этого заместителя. Мы ходатайствовали в суде о том, чтобы провели экспертизу по этим сопроводительным. В отделе полиции была такая практика, что за этого заместителя кто-то расписывался и это считалось нормальным. Почему-то сейчас все делают вид, что так не положено. Судья не посчитала нужным провести экспертизу по этим сопроводительным письмам, которые находятся в исполнительных производствах, а исполпроизводства на время суда являются вещественным доказательством, — подчеркивает бывший пристав.

Светлане дали ознакомиться с сотней производств и, по ее словам, как минимум в 95 из них — подписи не заместителя начальника отдела полиции.

— Ну хорошо, вы проведите экспертизу, дайте правовую оценку даже этим сопроводительным. Но из их логики получается, что и сопроводительные я давала указание изготавливать, — настаивает девушка.

Кроме того, в ходе следствия выяснилось, что все производства были возбуждены по копиям протоколов полицейских, а не по оригиналам, как положено по федеральному закону 229 «Об исполнительном производстве».

— Вот эти производства были возбуждены по копиям постановлений отдела полиции, что в рамках нашего федерального закона было на тот момент недопустимо, нельзя было так делать. Оригиналы этих постановлений были изъяты в ходе следственных действий у этого же заместителя. То есть эти оригиналы лежали в отделе полиции, их никто не предъявлял к исполнению. Тут встает вопрос, почему отдел полиции никакую ответственность не понес. А вы докажите, что это реально из-за меня этот ущерб, потому что отдел полиции эти оригиналы не предъявлял, — сетует бывший пристав.

По предположениям Светланы, приставы не обращали внимания на то, что это не оригиналы, а копии, поскольку полицейские заверяли их синей печатью.

— Вот так работает целый отдел не совсем порядочных судебных приставов. В отделе была заведена такая практика, и я не знаю почему. Когда я проверяла исполнительные производства по другим направлениям, обязательные работы или аресты, где с меня был определенный спрос, я начала замечать: раз — одно производство по копии, потом раз — второе. И как-то раз у меня был разговор с сотрудниками полиции, я заявила, чтобы такую практику прекращали. Видимо, уже после этого случая они и направили заявление о прекращении производств, — предполагает девушка.

Получается, что нарушения допустили как полицейские, так и приставы. По закону исполнительные производства, возбужденные по копиям, нужно было отменять. В этой ситуации деньги всё равно бы не поступили в бюджет. Но теперь за «мифические» деньги должна нести ответственность бывший начальник отдела приставов. При этом ни самих приставов, ни полицейских не привлекли к ответственности за нарушения.

— Сейчас мне вменяют, как будто бы мы интересы бюджета нарушили. Ну а когда мы возбудили [производства], мы нарушили интересы должников, в отношении которых это всё возбуждено. Суд не хочет на это реагировать. В этой ситуации как бы я ни поступила, я была бы и с той, и с той стороны крайней. А тут пришло заявление от полицейских об окончании производств. Оканчивают и оканчивают, бог с ними. Я не обязана проверять их подписи. Есть приставы, которые являются самостоятельными процессуальными лицами в рамках закона. Они смотрят, читают, вникают, вносят, оканчивают. Если бы там что-то было не так, я бы как начальник отдела отменила их постановления. Как минимум сначала судебные приставы должны были пояснить, почему они возбуждали производства по копиям. Прежде чем говорить о законности окончания этих производств, нужно сначала разобраться в законности их возбуждения, — объясняет Светлана.

В этой ситуации, по словам Светланы, и с полицейских должны были спросить по букве закона, но никто не стал этим заморачиваться.

— Помощник прокурора заявляет о том, что отдел полиции — это не администратор этих штрафов, он не имел права отзывать [производства]. Но как они не имеют права? У нас по всем производствам взыскатель — отдел полиции. Да, деньги мы перечисляем в бюджет, но это разные вещи. Куратором этих исполнительных производств, этих исполнительных документов, да и взыскателем по ним является только отдел полиции. Он предъявляет, он отзывает. Это какая-то вседозволенность полицейских, они хотели — копии нам передавали, хотели — оригиналы у себя держали, это полторы тысячи постановлений! На суде выяснилось, что там некоторые производства вообще повторялись, то есть по одной копии было аж два исполнительных. Если бы прокуратура не настояла на экспертизе, там было бы что попало. Суммы изначально были неправильные, — возмущается девушка.

Мы направили запрос в пресс-службу полиции, чтобы узнать, проводили ли в ведомстве служебную проверку по факту отправки в отдел судебных приставов копий постановлений вместо необходимых оригиналов. Ответ опубликуем, как только получим.

Против Светланы на суде давали показания ее бывшие подчиненные — якобы распоряжение о закрытии производств поступило от нее, однако тот факт, что они желают снять с себя ответственность, по словам бывшей начальницы отдела, суд во внимание не берет. При этом Светлана до сих пор не может понять, в чем был ее личный интерес.

— Это какие-то мифические деньги, которые вообще не были уплачены должниками. В ходе судебного заседания того же заместителя начальника отдела полиции спрашивают: «А какой процент взыскиваемости этих штрафов вообще в целом?», он говорит: «Не более 10%», но суд обязал оплатить все 680 тысяч рублей. Я не брала этих денег. Видимо, мое желание привести всё в соответствие с законом мне обернулось боком. Великое преступление века они раскрыли и раздули из этого такого слона, — говорит Светлана.

У Светланы есть предположение, из-за чего началась проверка в отделе судебных приставов, который она недолго возглавляла. По ее словам, одна из сотрудниц вывела со счетов ОСП 30 миллионов рублей. Такую сумму она успела присвоить, работая при разных начальниках, примерно с 2015 года. В то время когда отделом руководила Светлана, та депозитчица (это была ее должность) вывела около 3 миллионов.

Светлана отказалась брать на себя вину в халатности из-за разжившейся несметными богатствами депозитчицы.

— Когда эта история вскрылась, у нас у всех [начальников отдела приставов в разные годы] были обыски дома, изъятия, вывоз и всё остальное, что полагается по этому направлению. В отношении всех начальников возбудили уголовные дела о халатности и меня лично заставляли признать вину. Я не стала признавать, и потом всё прекратилось по срокам давности. Как тогда пояснили в следственном, дабы железобетонно доказать ее вину, мы, начальники, должны были признать свою вину. Якобы через наши халатности они бы быстрее доказали ее вину. Ну а зачем так делать? Вы следственные органы, так вы докажите, как положено по закону. Мне вот напрямую было сказано: «Признай вину, если не признаешь, мы еще что-нибудь найдем». Я не признаю вину, потом появляется вот эта история с «прощенными» долгами. Самое смешное в этом во всём — когда мне обвинительное заключение следователь вручал, сказал: «Не знаю, кому вы так дорогу перешли». Подставы тут везде и всюду. У меня это в аудиозаписи осталось, я тогда ковидом переболела, с памятью стало плохо, ходила везде с диктофоном, — вспоминает Светлана.

Есть еще один интересный нюанс, которому на суде никто не уделил должного внимания. Свидетели-приставы говорят, что распоряжение о прекращении полутора тысяч исполнительных производств начальница отдавала им 29 июня 2018 года. Но в этот день у Светланы, судя по записям в ее ежедневнике, было совещание в управлении.

— Это же всё давно было, уже пять лет прошло. Я вспомнила, что вела ежедневник, и просмотрела записи. В этот день я была в суде и отрабатывала мероприятия с ОУПДС. Я пробыла в суде примерно с 6–7 утра часов до 09:00–09:30, а потом я сразу поехала в управление на совещание, оно у нас всегда по пятницам проходит. Полдня меня не было в отделе, я не проводила инструктаж в этот день. В качестве доказательств есть путевые листы водителей, там можно отследить четко и время, и место, где и во сколько я была. Но и это суд во внимание не принимает, — удивляется бывший пристав.

В минувшую пятницу Светлана забрала из суда постановление по своему делу на 182 страницах. Девушка планирует подавать апелляцию.

— Я работаю в юриспруденции и прекрасно понимаю, что мне не изменят приговор, условный срок так и останется, хотя это очень будет мешать моей работе. Да и просто в голове этот факт не укладывается. Я всегда действовала по закону и по совести. У меня нет покровителей, заступников, связей. Я не такой человек, чтобы взять чужое, слишком правильный. И вот как всё получилось. Сейчас с меня требуют эти деньги. У меня двое детей, я третьего жду, есть родители, о которых забочусь. Уже представляю, как буду после педиатра с малышом приходить к участковому и отмечаться. Это ужас. Но руки опускать я не собираюсь, — говорит Светлана.