Последнее слово... пацана. Что сказал Анатолий Быков перед приговором. Ему грозит 21 год строгого режима

Анатолий Быков выступил с последним словом в Кировском районном суде Красноярска. Оглашение приговора запланировано на 11 декабря 2023 года. Ему грозит 21 год лишения свободы в колонии строгого режима по делу об организации убийства криминального авторитета Владимира Филиппова. Фото- и видеосъемку во время последнего слова Быкова суд запретил. Но мы записали его речь на диктофон и приводим дословно.

— У нас всё закрыто, втайне всё делается, что происходит здесь, в этом зале.

Уважаемый суд, уважаемые слушатели! Мы уже три с половиной года с вами встречаемся. В третьем уже суде районном: сначала Свердловский суд, потом Центральный суд, а вот сегодня Кировский суд. Хочу сказать, я с первого дня говорил, когда только мне в первый раз одели сразу наручники, я сказал: «Кто архитектор, кто заказчик и кто исполнитель всех этих вещей, которые происходят с Быковым?» Я назвал тогда [Александра] Усса, [Александра] Речицкого, ну и всех [сотрудников] следственных комитетов, Свердшевского, Веденкова и Стешко, при активном участии оперативных служб. Начиная с первого суда в Свердловском районе, все, кто следил за этим, мы притом что выставляли, выставляли всё то, что происходило в зале суда. Вы всё знаете, вы, наверное, одни из самых главных свидетелей, которые ходят сюда постоянно и видят всё, что происходит в наших судебных заседаниях.

Конечно, печально, что сегодня такое происходит. Особенно после того, когда слышишь, о чем говорит президент, выступая в Совете по правам человека при президенте, со своими участниками, членами совета, говорится о том, что у нас в Российской Федерации права человека сохранены, исполняются и всё остальное. А я с полной ответственностью заявляю, что нет! Я на себе это испытал, когда меня в Москву увезли с одними и теми же артистами, свидетелями, которые сегодня здесь удивляли нас всех своими показаниями. Особенно те, которые подписывали в свое время с прокуратурой нашей соглашение, а потом вместе с прокуратурой меняли эти соглашения, показания, так как сегодня удобно стороне обвинений и всем тем, кто стоит за этим.

То, что на сегодняшний день происходит, произошло в первом суде, ну вы видели, как с нами поступили, с нашими присяжными, особенно со старшиной присяжных, закрыли его в лифте на один час и заменили, и 4.2, обвинительный приговор, осудили Быкова, и как Речицкий на своем совещании, не стесняясь никого, радовался, как он, как они поработали с присяжными. И притом что со всеми присяжными шла работа, полицейские обошли их, со всеми провели беседы, какие им нужно. Вот говорится о том, что на сегодняшний день, почему сегодня присяжные многие отказываются работать. Это сегодня выступает и в Москве, то же самое у Фургала произошло — оказание давления на присяжных и всё остальное. Остаются только те присяжные, которым удобно просто заработать деньги, а говорить о совести, а именно вынесение приговора справедливого, это уже второстепенно, многие люди даже не хотят на этом заморачиваться.

То, что произошло в первом суде, я считаю, что нас вообще лишили прав на защиту. У меня было два адвоката. То, что происходило, когда не разрешили нам баллиста-эксперта пригласить, для того, чтобы он пояснил, что убийство обоих человек было с разного оружия. Одно с автоматом 7,62, другое 5,45. Любой, кто служил в армии, он знает, что это два разных оружия. И поэтому не пустили, потому что все знают и органы знают, что [Александра] Наумова застрелили милиционеры, тогда милиция была, по ошибке просто, а [Кирилла] Войтенко застрелил Бакуров. Об этом все знали на протяжении многих лет, но через 20 лет с лишним решили Быкова сделать крайним. Что подвело это? Все прекрасно в Красноярске и не только в Красноярске знают.

Это политика, которую на сегодняшний день, их всех вместе взять, моих противников, те, которые сегодня со мной борются разными методами, их вместе сложить, они не могут у одного Быкова честно выиграть. Любые выборы, которые были на протяжении 27 лет занятия мной политикой, это все знают. Потому что я всегда честно выборную кампанию строил. И с кем бы мы ни шли на выборы, с каким блоком, партию создавали, мы все выигрывали у партии, которая сегодня у власти. И из-за ее страха, который они так раскрутили, что господин Усс кинулся во все тяжкие, любым способом остановить Быкова, не допустить в 2021 году до выборов, и впоследствии, я думаю, он прежде всего преследовал эти выборы губернатора в 2023 году. Хотя я ни с кем тогда не говорил о выборах губернатора, что я собираюсь в 2023 году идти на выборы и всё остальное. Ну на всякий случай они решили поступить так. Притом что я вслух критиковал, я не где-то там за дверью говорил, а я говорил вслух те вещи, которые наша власть допускала, совершала ошибки на территории Красноярского края. И никто не смог мне сказать: «Давайте, Анатолий Петрович, встретимся на том же канале любом в прямом эфире и подискутируем, пусть люди скажут, прав я или не прав».

На сегодняшний день никто на это даже не осмелился, потому что все знали, что я на белые вещи говорил «белое», на черное — «это черное», независимо, кто бы передо мной ни был, это все знают. Все губернаторы, которые у нас за это время, с 1997 года, как я пошел в политику, в 1996 году стал депутатом городского совета, а потом в 1997-м пришел в заксобрание, все депутаты, все губернаторы, которые были, все знали, что Анатолий Петрович Быков разговаривает вслух. Я никогда за спиной ни у кого ничего не говорил, независимо, это ФСБ или прокуроры или кто-то другие, я вслух их высказывал.

И сегодня встретился случайно с сотрудниками ФСБ в нашем СИЗО и задал им тот вопрос, который хотел задать. На глазах у всех ограбили людей на миллиард рублей, а вчера я смотрю, выступают все наши силовики, генералы, и руки разводят: «Как человек уехал?!» Поделился и уехал! Самая простая истина, но она всегда работала как часы и работает до сегодняшнего дня. Я к нему никаких вопросов не имею и не хочу говорить об этом. Я просто говорю, как работает наша правоохранительная система. Может, пройдет 20 лет, они возбудят, найдут и будут разбираться, как разбираются с Быковым на сегодняшний день.

То, что было во втором деле, вы тоже свидетели, все видели, как формировалось обвинение, как строилось это обвинение из тех людей, которых вы все видели, — это уголовники, убийцы, маньяки, насильники и наркоманы. Их в СИЗО в красноярском нашем, где я нахожусь, через камеру можно найти, которые за свободу оговорят мать родную. У нас сегодня это модно стало в стране так говорить и такие показания легко получать от тех людей, да еще и через 20 с лишним лет. Например, наша вот госпожа Волнистова, обвинитель, которая судила [Владимира] Татаренкова в 2013 или каком году, почему-то она там не увидела Быкова. А через 10 с лишним лет или 11 быстро рассмотрела, и, оказывается, это Быков за этим стоит. Потому что [это] те люди, которые всю жизнь работали на спецслужбы, на службы, на те секретные, которым сделали предложение, от которого они не смогли отказаться. Но наступит такое время, когда они и от этих показаний откажутся.

Где правду говорит [Александр] Живица? Везде разную он говорит правду, так он же с ними заключил соглашение досудебное, значит он и тогда обманывал, и сейчас обманывает, но сегодня выгодны госпоже Волнистой эти показания, где они врут, в прямом смысле врут. Задача стоит посадить Быкова, ничего, я потерплю, как говорится, сначала нас садят, потом мы будем садить. Мы будем разбираться по закону, а вы все придете свидетелями всех этих дел, на которых вы присутствовали. Мы почему с самого первого дня просили открытое судебное заседание над Быковым? Чтобы это в прямом эфире показывали на всю страну, чтобы всех посмотрели, все стороны! А не только, что этой стороне можно говорить, например, стороне обвинения, делать все безобразия, которые творились в Центральном суде, вместе с судьей, где протоколы подменивались и менялись, и всё остальное. Делали те протоколы, которые выгодны для обвинения. А нам, например, ходатайство заявить и всё остальное везде отказано! Невооруженным глазом видно, что не идет никакого у нас правосудия, здесь равенства не было ни в одном, ни во втором, ни в третьем [заседании].

Пока я не знаю, какое решение нанесет суд по этому приговору. Меня трудно чем-то испугать. Я знаю, что это рано или поздно закончится и начнется другая история, и вы все вспомните мои слова. Но я хотел бы, чтобы все подумали: я никому не угрожаю, всё будет по закону, по закону нашей Российской Федерации. Вот как написано в Конституции, Уголовном кодексе, ничего лишнего не будет, вы все прекрасно, как никто, знаете.

Наверное, Усс, когда работал в университете, заранее готовил себе таких юристов, которые сегодня исполняют, в Следственном комитете, которых я назвал, прокуратура, которая одну и ту же бумажку перечитывала на протяжении нескольких лет... Все это слышали, когда нас возили по разным судам по продлениям и всё остальное, по предъявлениям обвинений. И мы помним всех этих Стрельниковых, Волковых, как они работали. И до сегодняшнего дня работают вот на апелляции в краевом суде. Мне очень стыдно, что такие люди надевают мундиры на себя. Им не мундиры носить, а с метлой, с лопатой снег убирать во дворе, только это можно доверить.

То, что происходит сегодня в нашем суде, мы тоже увидели: свидетелей, как с ними работают, оперативные службы потом как работают, арестовывают и всё остальное делают так, что он завтра любые другие показания даст!

Это говорится о правах человека, о чём говорит президент. Президент говорит об одном, а на местах у нас делают всё по-другому. И это не только в правах человека, это во всём: и в развитии промышленности, экономики и всего. Наверху говорят золотые слова, под каждым словом подпишусь! А на самом деле здесь на местах всё делается наоборот. Богатейший регион, самый нищий народ.

Это позор вам всем, потому что вы все соучастники того, что происходит безобразие здесь: в экономике, во всём. Посмотрите, сколько людей находится в СИЗО: властьимущих, депутатов, министров, чиновников городской администрации. Это только при Уссе такое развилось и всё остальное. Я не хочу огульно его обвинять. Как председатель Законодательного собрания он блестяще вел это. Я с этим соглашаюсь. Но когда он стал губернатором, он не смог противостоять тому, что называется соблазн. И люди с ума сошли вокруг него, и он вместе с ними.

То, что сегодня происходит у нас здесь... Я уже искал справедливость в третьей стране. Мне, конечно, было стыдно в Европейском суде судиться со своей страной, где 21 судья представлял свое государство, и когда все единогласно признали меня невиновным, это дорогого стоит. Потому что в действительности против меня была провокация именно с главным свидетелем [Вилором] Стругановым, который пошел, и кто это делал, эту провокацию прежде всего все эти люди понесли свою ответственность после, они все работу потеряли. Все эти полковники Кургановы, которые приезжали, меня уговаривали по поводу того, чтобы запустить их людей на завод работать. Всё связано было с экономикой, политикой. И она постоянно идет с начала 90-х. И главная цель и задача у власти была всячески меня спихнуть на улицу и занять, чтобы я там вот с этой уличной шпаной разбирался. Где я был и где они все вот эти убиенные?

Я вам открыто говорю. Вот сидит потерпевшая. Мне в действительности по-человечески ее жалко и ее отца, который погиб просто на ровном месте. Никто его не заказывал, это его отношения с его бывшими друзьями, с которыми он не смог разобраться. Но ее так обработали, что даже она кое-что забыла, а прокурор подсказывает: «Не забудь про иск!» А я хочу сказать: «Не забудьте поделиться с теми, кто так научил».

Я всё это прекрасно знаю, хоть я нахожусь в СИЗО в одиночной камере, но я всё знаю, что в России происходит и в Красноярском крае. Если бы вы почитали мои письма, которые мне люди пишут, вы бы сразу поняли. Убийцам такие письма не пишут люди. И то, что на сегодняшний день происходит, я думаю, что мы все в этом виноваты. Потому что сегодня, что такое права человека? Это громко звучит. И то, что я послушал в Совете [по правам человека при президенте РФ], возмущаются и говорят похожие такие вещи... Даже вот я бумажку взял, но я не хочу зачитывать даже, что именно член совета рассказывает про профессора, которого арестовали, обвинили 20-летней давности геолога, а его свидетели, академики, которые находились с ним в это время, дают показания, а никто не хочет слушать! А слушают человека-уголовника, который дает показания другие. Ну и вот у нас сегодня мы видели, какие люди выступали в первом суде, во втором суде...

Начальник уголовного розыска Сергей Колбасинский давал показания в Центральном районном суде. Так нет этих показаний, убрали с протокола! И не только его показания, и многие показания, предположения, госпожа Волнистова в обвинении перевернула. И то, что в третьем [заседании суда] сегодня ее обвинение, она все вообще поставила с ног на голову. И все это в интернете люди пишут, письмах, не стесняются, называют вещи своими именами, что творят в Красноярске.

Я думаю, что мы будем бороться до конца, и я уверен, что наступит то время, когда справедливость и правда победит. Потому что я знаю, что народ со мной, и я всегда был с народом, поэтому он за меня всегда голосовал. А то, что сегодня Быков находится за решеткой, почему меня тогда лишили конституционных прав участвовать в выборах? Я сказал: «Ладно, не надо меня, не выпускайте на свободу, но дайте мое право избираться!» И я уверен был, что я выиграю, только из-за этого меня и закрыли, чтобы я не участвовал. Начали жаловаться в администрацию президента, что работники СИЗО хотят Быкова допустить до выборов и всё остальное.

А почему? Это мое право, конституционное. Вот простой пример. Это мое право, а его взяли и при всех забрали, на глазах у всех, и не объяснились. И никто не хочет давать оценку. Вот нахожусь 3,5 года за решеткой, хотя уже Европейский суд [по правам человека] успел рассмотреть эту жалобу и принял во внимание, что это нарушение прав человека. И вы свидетели. Оно уже вынесено решением. По первой жалобе. Мы разорвали с ЕСПЧ отношения, но я думаю, что Владимир Владимирович дал понять, что это всё восстановится. Ну дай бог. Хотелось бы, чтобы в нашей стране был именно СПЧ свой, который не только просто высказывает что-то, но он должен работать. Он должен приехать в город Красноярск, прислать сюда из Генеральной прокуратуры людей, и пусть они посмотрят своим глазом. И увидят все, все мои дела посмотрят. Если они найдут, что в действительности я виновен по закону, как должно быть, я поеду, отсижу эти годы.

Но там всё ляп на ляпе сидит! Прав тот, у кого больше прав. Ну а пока у нас прав нет, конечно, мы по рукам и ногам связаны. Все наши слушатели, которые находятся здесь и которые ходят уже четвертый год, они все видят и слышат, поэтому им небезразлично, и я думаю, почему я повторюсь, что это будут главные наши свидетели обвинения с нашей стороны. Тому безобразию, которое творится именно в городе Красноярске.

Я уверен, я не хочу до конца называть, что в этом виноваты именно только судьи одни. Система вся виновата, наша государственная, которая позволила такие вещи творить! Людям в мундирах, следователям особенно, которым я изначально говорил. Начиная с Ерешевского, Стешкова всё им говорил, Дединкова, этой молодой девочке говорил, которая в 1998 году родилась. Подумай, говорю, прежде чем совершать это. Я говорю, рано или поздно будешь отвечать. Притом что какие очные ставки проводили все свидетели, которые приходили на очную ставку, слово в слово повторяли, именно слово в слово повторяли друг за другом. Живица, Струганов и Иловский. Это о чем говорится?

Фальсификация, фабрикация уголовных дел. И других, возьмите, несколько у нас протоколов есть специально, мы их отфотографировали, где именно запятая с точкой стоят одинаково. Слово в слово. Потому что с ними работали. С ними работали те оперативники, которые их привозили на очную ставку, которые участвовали в этом, потом все получили звёздочки, повышения, всё остальное вместе со следователем.

Я считаю, поумнее оказались Сережевский и [Эдуард] Хавабу, которые первые покинули Красноярский край. Я им в лицо сказал: «Вы никуда не спрячетесь, вы всё равно будете отвечать». Но Хавабу говорил: «Сверху нам дали команду». Я говорю: «Ну как команда! Вы люди в погонах, вы должны делать всё по закону». Я не раз с ними пытался беседовать на эту тему, я никогда не отказывался от бесед с теми людьми, которые служат закону и Родине, своему народу. Я всегда с ними разговаривал вслух, начиная от Петруниных, Самковых и всё остальное, все которые безобразия именно с их ведома творились в Красноярском крае, поэтому прежде всего их слабости, им удобно было иметь вот таких друзей под рукой, таких как Струганов и подобные, которые бегали как собачки у них и делали то, что надо было им делать.

Я хочу, уважаемый суд, чтобы вы обратили внимание на предыдущие процессы все. При том, что первый суд у нас был присяжный, второй — один судья был, я его назову «папенькин сынок». Когда-то, когда-нибудь придет такое время, когда он будет отвечать, и папа его не поможет, который возглавляет суды в Хакасии. Ему придется отвечать за всё безобразие, которое он творил. Тихим сапом он всё делал. И мы этому всему свидетели, и всё это у нас зафиксировано.

Я подожду, когда всё-таки придут люди те, которые скажут: «Хватит! Давайте разбираться». И мы будем на этом наставить, чтобы в Красноярск приехала спецкомиссия и разбиралась именно в моих делах. Мы будем требовать. Вплоть до ООН будем писать. Пусть все видят, какое у нас правосудие в Красноярском крае.

Спасибо хочу сказать своим слушателям, которые изо дня в день приходят сюда, смотрят на нас, видят, ждут каких-то изменений... Я думаю, изменения будут, я вас всех люблю, спасибо вам за поддержку. И вам никогда не будет стыдно за меня — где бы я ни был, мы везде будем теми, кто мы есть. Спасибо вам всем, за ваши письма теплые. Всё будет хорошо! Спасибо. Спасибо вам за внимание.