Вот так призвание! Красноярские ритуальные мастера рассказали, почему люди заказывают себе памятники еще при жизни

Геннадий и Дмитрий Михайловы — отец и сын, которые много лет изготавливают надгробия в Красноярске. Они вручную высекают портреты на камне иглами, хотя уже мало кто так делает — на смену людям приходят станки. Корреспонденты NGS24.RU пообщались с художниками и узнали, как мужчины выбрали такую профессию, почему люди заказывают себе памятники при жизни и тяжело ли общаться с убитыми горем родственниками.

Мы посетили мастерскую художников не в самое типичное время их работы. Сейчас зима — памятники не устанавливают, и постоянная работа над каменными портретами приостанавливается. В это время мастера делают так называемые витринные работы — берут произвольное фото, имя, и пробуют изобразить все это в разных вариантах. Чтобы весной, когда появятся клиенты, показать им готовые примеры разных надгробий. Девушка на камне, которую сейчас выбивает Геннадий Михайлов, еще не закончена, но уже выглядит как живая. Мастер пробивает камень всего на несколько миллиметров, и получается реалистичное изображение, которое не смоет дождем и не выдует ветром — гранит начнет разрушаться лишь через 250 лет. И то совсем чуть-чуть.

— Я начинал этим заниматься 40 лет назад. Я каменотес четвертого разряда. Мне нравилось работать с камнем, высекать что-то на нем, и стал работать в этой сфере. Сначала вырубал только надписи, а затем пошли портреты, и я начал ими заниматься, и продолжаю до сих пор, — говорит художник Геннадий Михайлов.

С этой профессией он познакомил и сына Дмитрия. Предложил ему попробовать высечь на плитке изображение, после чего и Дмитрий стал работать художником-каменотесом и позже открыл свою фирму по изготовлению памятников ручной работы.

Те, кто хоть раз были в тату-салоне, могут невольно почувствовать аналогию — мастер выбивает рисунок победитовыми иглами и машинкой. Правда, в случае с нательным изображением, краска вводится под кожу, а здесь наоборот, отполированное покрытие камня стирается и светлеет, за счет чего появляется и образ, и фактура.

Ореол всего портрета выбивается пучком больших игл, одежду и крупные детали можно вырезать машинкой, а маленькими иглами высечь блики на глазах, волосы, трещинки на губах — то есть все, из чего собирается неповторимый образ конкретного человека. Поэтому даже такой простой инструмент, как игла — очень ценный. Геннадий прорисовывает лицо пучком сразу из 100 игл. Их он приобрел еще 10 лет назад, и отдал за них немало. Каждая игла стоила тогда 100 рублей. Итого — 10 тысяч только за один пучок. Современные мастера таким методом уже практически не пользуются, стремясь к упрощению процесса.

— Когда появились машинки, все стали считать ручной работой только те портреты, которые выбили иглами. А сейчас существуют станки, и уже работа с машинкой считается ручной, — смеется мастер.

На такой портрет уходит примерно день, но иногда подольше. Геннадий Михайлов говорит, что не жалеет времени, если считает, что работу можно улучшить.

— Люди бывают фотогеничные, и нефотогеничные. Бывает, что люди хорошо получаются на снимках сами себе, а бывает, что не очень. То же самое и с памятниками. Один хорошо идет, другой хуже. Даже так бывает — мы портрет сделали, к стеночке поставили, через день-два к нему опять возвращаемся. Свежим глазом что-то рассмотрели, что-то захотелось улучшить. Перфекционизму нет предела, — говорит мастер.

Справиться с такой работой сможет далеко не каждый человек с художественным образованием — нужно также уметь работать с камнем, чтобы достоверно передать образ человека через фактуру и красоту гранита. Еще одна сложность — сделать лик усопшего максимально узнаваемым близкими людьми.

— Мы же человека при жизни не видели, мы его не знаем. Нам приносят его фотографии, может быть пять снимков, и везде человек получился разный. И мы должны только по одному снимку передать образ, красоту, даже характер его. Вот это сложно, — поделился Геннадий. — А изменения всякие в изображении категорически запрещены. Конечно, мы идем навстречу, можем поменять одежду и что-то другое, но в разумных пределах. Нам дали фотографию, и мы должны идеально обработать камень. Вот станок чем отличается? Хорошую фотографию он чуть хуже напечатает. А мы делаем изображение фактурным, обработанный камень будет отражать свет именно там, где на изображении тона будут светлее.

— Меня многие спрашивают: «Ну, сорок лет почти занимаешься этим, тебе не надоело?». А мне нравится. Если тебе работа не нравится, ты не сделаешь ее красиво, качественно. Представляете, сколько мы здесь за сезон делаем работ? И каждую делаешь как первую. Ты невольно стараешься характер человека поймать. Человек жизнь прожил. Может быть, очень достойную. Мы же не знаем. Надо и достойно его на камне передать. Отнесись к этому ответственно. Это последнее, что от него осталось. Близкие люди хотят прийти на могилу и посмотреть на него, посмотреть ему в глаза. В каком-то роде ты всегда в напряжении в небольшом. Лишь потом, когда ты уже все сделал, выдыхаешь.

Дмитрий, как мы упоминали ранее, вошел в эту профессию иначе. Изначально мужчина учился на экономиста, но эта сфера не вызывала интереса. Но, как говорит сам красноярец, по образу мышления он был скорее гуманитарием, все детство провел в мастерской отца, любил творчество и даже писал картины. И когда ему захотелось устроиться на работу, Геннадий дал ему небольшую плитку и предложил попробовать изобразить на ней что-нибудь.

— Мне всегда казалось, что это очень сложная и специфическая работа — делать лики умерших людей. Но когда встал вопрос о том, стоит ли мне это попробовать, отец сказал «просто возьми и сделай, вот тебе маленькая плиточка». Первое, что я сделал, это лошадка. Я прямо по клеточкам переносил ее с листочка, и мне понравилось, — делится Дмитрий.

Далее стало интересно пробовать делать настоящие портреты, и Дмитрий быстро влился в работу в ритуальных услугах.

— Я помню, на что потратил первые деньги. Я купил себе толстовку, которую очень хотел. С капюшоном, серую. И я подумал: «Круто, я в один день поработал, а в другой день я пошел и купил себе что-то». Я помню, что выбрал какую-то модную. И долго в ней ходил, долго радовался. И дальше заработок увеличивался в геометрической прогрессии. То есть сначала было очень немного, а потом рука набивалась, пошла скорость. Бывало такое, что за сутки мне нужно было сделать два камня полностью с оформлением. А когда только начинал, я делал небольшие портретики, и бывало сидел над ними по 2−3 дня. Причем это были не памятники даже, а плитки размером 20 на 30, они монтировались в мрамор, и они самую недорогую цену имели. И все начинающие художники начинают с них — если плитка не получилась, ты спокойно новую берешь. А камни — это уже серьезно. Это больше ответственность, — рассказывает Дмитрий.

Успех в новой сфере отодвинул учебу в сторону. Тем более, что работа по профессии не могла закрыть появившиеся амбиции, удовольствия она тоже не вызывала даже на этапе обучения.

— Я тешил себя надеждой, что немножко поработаю и потом закончу. Тогда мне прямо хотелось работать и работать, мне хотелось очень сильной самостоятельности. Мне хотелось квартиру, мне хотелось машину. А здесь есть возможность зарабатывать. В чем прелесть этой работы — то, что ты сам можешь варьировать в заработке, нет никакого оклада. Работа сезонная, зимой ее практически нет, но летом ее скапливается очень много. И если ты хочешь зарабатывать, то ты работаешь очень много. Я работал днями, ночами, без выходных. Каждое лето для кого-то сезон отпусков, а для меня это сезон самой жесткой работы. Я бывало даже и ночевал на работе, и спал по четыре часа. И, соответственно, с апреля по октябрь я был занят. На самый пик работы выпадали сессии. А потом семья появилась. И, к сожалению, с учебой не сложилось, — рассказал художник.

Так он проработал художником целых 14 лет, после чего решил открыть уже свою фирму. Она заработала в 2019 году. Сейчас компания Дмитрия одна из немногих, где изготавливают памятники ручной работы. Более широким спросом пользуется, конечно, станочное нанесение изображения, так как оно подешевле. Камней с такой обработкой, говорит Дмитрий, покупают процентов 70 клиентов.

— Когда человек приходит и говорит, что хочет большую дорогую ручную работу, с дорогим благоустройством, мы ему предлагаем все варианты. И размер памятника может составлять метр восемьдесят-два метра. Человек на нем может стоять в полный рост, может какая-то атрибутика изображена, например, машины, пейзажи. На данный момент такой памятник будет стоить в районе 100-130 тысяч, — поясняет владелец фирмы по изготовлению надгробий.

Говоря о дорогих захоронениях, мы не могли не спросить о том, как сам Дмитрий относится к таким убранствам на погостах. Сам он относится к таким пожеланиям клиентов с уважением, но не считает это обязательной нормой:

— У нас на Бадалыке на аллее славы миллионы тратят на благоустройство могил. Заказываются какие-то редкие глыбы гранитные из Петербурга и Финляндии, из них делаются целы скульптуры. Моё личное мнение: памятники делаются для живых. Если человек считает необходимым увековечить память о близком именно вот так, то почему нет? Считаю ли я, что это необходимо? Тоже нет. Это не означает, что человека меньше ценили. Люди в какой-то момент просто решают, что хотят вот так, дорого-богато и по-другому себе просто не представляют. Поэтому мы отталкиваемся всегда от желания людей, — поясняет Дмитрий.

Но даже самые дорогие изваяния делаются, как правило, в привычной стилистике.

— Распространено классическое прочтение памятника. Это портрет и надписи. Конечно, если человек чем-то при жизни увлекался, или имел специальность, которая определяла его жизнь, то это часто хотят как-то отобразить. Например, если человек был учителем, они просят формулы написать. Если человек был водителем, сразу же просят изобразить машину, на которой он ездил. Бывало, что мы делали портрет, а на обратной стороне попугая. Человек любил его. Что-то из ряда вон необычное вспомнить сложно, ко всему уже привык. Наверное, удивляли портреты животных. Когда собачкам или кошечкам заказывают где-то там плиточки небольшие. Их делать несложно, потому что морда собаки плюс-минус однотипная. Если ты с портретом человека сидишь, то до микронов все сверяешь, а тут пес и пес. Но нужно кропотливо обозначить текстуру, все шерстинки прорисовать, — делится Дмитрий.

Художник рассказал, что, когда он начинал работать в ритуальной сфере, поражали заказы памятников с открытой датой. Люди делали такие надгробия по разным причинам.

— Я тогда работал еще в другой организации, и я сам не разговаривал с клиентами. Нам просто выдавали фотографии, и мы делали. Получил заказ с открытой датой, я не знал, почему так попросили сделать. Я как-то тогда не принял это во внимание. И потом работу пришел принимать тот же человек, который был на снимке. Первая моя мысль была, что мне не ту фотографию дали. А он говорит: «Все хорошо, мне все нравится, все замечательно», — поясняет Дмитрий.

— А клиенты как-то объясняли желание сделать самому себе надгробие?

— Причина может быть настолько личная, что я не мог даже спросить об этом. И сейчас здесь мы тоже так работаем. Если нам человек рассказывает, мы, естественно, слушаем, нам важно понимать детали, чтобы лучше лик изобразить. Но, в целом, мы сами никогда не расспрашиваем, и даже когда клиент приходит сам себе заказывать — все хорошо, без проблем все сделаем, — говорит Дмитрий. — Бывает, что заказывают такой памятник человеку, пропавшему без вести. Или, приходят пожилые люди, делают памятник своему усопшему супругу или супруге и делают тут же себе, потому что говорят, что не знает, кто им будет памятник ставить. Людям так спокойнее, — говорит художник.

Но даже за столько лет работы к переживаниям и горю от утраты Дмитрий привыкнуть не может.

— Это всегда тяжело. Очень много в этом аспекте ложится на художника. Потому, что благоустройство очень важно. Клиенты смотрят, как все уложено, как все смонтировано. Но первым делом всегда проверяют портрет. Даже если все сделано красиво, стоят ограды гранитные, балясины, все дорогое и навороченное, а портрет некачественный, то это как будто делает бессмысленным все остальное. На художника всегда ложится вся эта ответственность, ему нужно, чтобы человек пришел и испытал удовлетворение от того, что он видит. Тем более, что часто люди приходят на эмоциях. Естественно, смерть — это не самый положительный аспект жизни. И мы стараемся со всеми разговаривать, всегда стараемся понять, что нужно клиенту. И к приемке портретов невозможно привыкнуть. Как моржам невозможно привыкнуть к заходу в холодную воду.

— Когда узнают, кем вы работаете, сильно удивляются?

— Да, всегда, когда ты знакомишься новыми людьми и рассказываешь, в какой сфере работаешь, сразу начинается расспрос. Всегда всех интересует, почему это сезонная работа? Сразу же самый распространенный вопрос — неужели зимой люди не умирают? Людям всегда тема смерти интересна. Да, она табуированная, о ней не говорят, но она вызывает любопытство.