Вечером 5 августа в деревне Каменке под Ачинском произошел взрыв на складе с боеприпасами. Первыми эвакуировали близлежащие деревни, а затем и бóльшую часть Ачинска. Жители разъехались по пунктам временного размещения или укрылись домах у родственников. К утру город опустел, а среди людей поползли слухи — «второй Чернобыль». Мы отправились туда, чтобы своими глазами увидеть происходящее.

Мы приехали в Ачинск в семь часов утра. О том, что еще вчера воздух над городом разрывало снарядами, напоминают смог, который начался еще за 30 километров до города, и резкий химический запах. Позже Роспотребнадзор скажет, что никаких превышений в воздухе не обнаружено

В городе нас застало, на первый взгляд, самое обычное провинциальное утро — по дорогам ездят машины, кто-то гуляет с собакой. Но так лишь в северной части города, остальную территорию прозвали «зоной поражения», а все подъезды перегородили патрульными машинами.

Местные жители рассказывают, что взрывы не прекращались до четырех часов утра, пришлось даже остановить работу на Ачинском глиноземном комбинате — там в одном из цехов выбило окна. К утру в результате эвакуации бóльшая часть жителей оказалась в пунктах временного размещения в школах и детсадах. Всего таких в Ачинске 10, там провели ночь почти три тысячи человек.

Один из пунктов разместился в школе № 12 на Кирова. Картина вполне предсказуемая — взрослые не выспавшиеся и хмурые, но понять их можно. Ночью спали в основном только дети — им из спортзала принесли маты. Остальные проводили время, сидя за партами, три раза кипятили чайник, пили чай с сыром и печеньем. К утру комбинат питания накрыл стол — и спасающихся от бомбежки накормили рисовой кашей. За утренней трапезой в стенах школы слились воедино воспоминания о минувшей ночи и пущенные невесть кем сплетни.

Елену взрыв застал на работе — на Ачинском глиноземном комбинате. В одном из цехов выбило окна. Люди думали, что делать; в итоге комбинат остановили и всех отправили домой. Елену домой не пустили: в чем была, переночевала за партой в школе № 1 и поехала на вокзал. До школы по маленькому городу добиралась два часа из-за пробок. Сын звонил из Новосибирска — говорит, что приедет её спасать.

Пока одни ждали новую волну взрывов и говорили, что в город идут танки, другие пересказывали историю солдат, бежавших по лесу из Каменки: «Полдесятого вечера. Бегут по лесу мальчишки — у одного голова перевязана, убегает от взрывов и кричит: Прощайте, пацаны, прощайте!" Ему говорят: "Ты что, с ума сошел? Может, они еще живы"».

Самих солдат на месте найти так и не удалось, и тут, как в старом добром кино, возникает вопрос: «А был ли мальчик?»

После завтрака жители разошлись по территории школы: одни устроились на подоконнике, другие — за партой, третьих после беспокойной ночи сморило в сон — люди спали прямо на ковре, постеленном на холодный бетонный пол. Видно, что они не были готовы. Кто-то пришел прямо в халате, кто-то успел взять с собой питомца, но и они, кажется, к утру немного загрустили. Оживления придавали только работники школы, время от времени бегающие по коридорам с недопитым чаем и тарелками.

Похожая ситуация сложилась и на улице — запустение. Непривычно видеть город таким в разгар рабочего дня. Почти нет людей и в магазинах, хотя вчера, говорят, был аншлаг. Но покупали избирательно — пиво, водку. Видимо, снимали стресс. Женщины рассказывали про продавщицу из павильона у дома, которая работала одна на весь район и обслуживала покупателей трясущимися руками до девяти вечера.

Чуть более бодрая обстановка сложилась в другом пункте — в школе № 18. Людей также поселили в спортзалах на матах и в учебных классах. Проходящие мимо развлекались тем, что жаловались нашему экскурсоводу на отсутствие еды:

— Вот кашу утром дали, чуть на донышке, собака даже есть не стала.

— Ну, кто-то собаку из пакетиков кормит, не факт, что она молочную кашу будет есть, — парировал мужчина.

За порядком, как и в предыдущем пункте, здесь следили учителя школы. Сами жители после ночевки стали разбредаться и на свой страх и риск уезжать по домам. Задерживать их тут никто не имеет права, но всем настоятельно рекомендовали остаться. 

В целом ситуация в школе № 18 сложилась более позитивная. Компания людей устроилась на лавочке у крыльца школы и травила байки в ожидании указов сверху. Галина Михайловна из седьмого микрорайона рассказала, как зашла в туалет и увидела, что унитаз засыпало слоем грязи и пыли:

— Я зашла, а там вентиляционная решетка у меня. И вдруг на бачке и на крышке всё черным-черно. Дом, видно, потрясло все-таки. Батюшки! Поняла, что нужно уходить по машинам, что оповещали людей на улице, — рассказывает женщина.

В перерывах между беседами люди щелкали семечки, кормили собак сосисками и невольно признавались друг другу — «время как резиновое». Кто-то не выдерживал и уезжал. Следом за ними и мы отправились на железнодорожный вокзал.

Здесь в зале ожидания собралось около 100 человек, картина почти та же, что и в школах — кто-то в домашнем халате и тапочках, кто-то — с собакой; люди толпятся у кассы, чтобы узнать, как можно уехать в Красноярск. Электричку не запускают — ждут, когда наберется необходимое количество человек. Самые отчаянные готовы уехать любой ценой. 

На привокзальной площади королями ситуации почувствовали себя местные таксисты. Водители отказывались брать поездки по городу и ломили цену за межгород. Доехать до Козульки — 4,7 тысячи рублей. Пассажирам приходилось кооперироваться и ехать вскладчину.

Здесь, на вокзале, нарастающая паника ощущалась особенно остро. Разговоры в толпе всё те же: одни говорят, что зона поражения — 150 километров, у других на языке вертится слово, произнести которое не хватает смелости, — второй Чернобыль.

Выбивается на общем фоне лишь семья с чемоданами. Они, так совпало, сегодня должны были уезжать к родственникам на Алтай, поэтому на вокзал пришли подготовленными. Женщины ведут себя спокойно и не паникуют, но оставаться в городе не собираются и нам не советуют: «Уезжайте, девочки, уезжайте».