«Занимались как с ребёнком»: девушка — об аварии, что перечеркнула жизнь, и долгом восстановлении

Мы продолжаем серию материлов «Как я это пережил» — красноярцах, чья жизнь в определённый момент разделилась на до и после. Своей историей поделилась с нами 28-летняя Яна Филипсон. В секунды чужая ошибка разрушила её планы и мечты и заставила собирать себя заново в прямом и переносном смысле.

Яну сбили на пешеходном переходе в октябре 2014 года. Вечером в районе «Космоса» 23-летний водитель, желая проскочить побыстрее, выехал на встречку за машиной скорой помощи на нерегулируемый переход. В тот самый момент по нему шла Яна. От удара её отбросило. Череп раскололся в нескольких местах…

На следующий день в ленте новостей о её судьбе написали коротко — «доставили в больницу». Что пришлось перенести девушке, оказавшейся в шаге от смерти, и её родным, знали только близкие.

День аварии

— Всё произошло в понедельник, 27 октября. Помню, что на работу в министерство строительства и архитектуры я шла в любимой юбке, в любимой блузке. Ушла с работы тогда на одну минуту раньше. Как обычно, вышла к переходу возле дома на Маерчака, 22.

Всегда боялась переходить пешеходные переходы. Старалась переходить не одна, а вместе с людьми, убедившись, что это безопасно. В тот раз со мной тоже шли люди. Как позже мне рассказывали, они были сзади меня, пытались мне что-то кричать, но я их не слышала.

Водитель машины решил объехать пробку и ехал за скорой. Скорая свернула, а водитель УАЗа воспользовался моментом, когда все остановились, и решил проехать переход. Но, к сожалению, на его пути оказалась я. Мне говорили, что я бежала, но он меня «догнал»…

Никогда не любила русскую технику, и в итоге меня сбил УАЗ «Патриот» (улыбается). Два месяца из своей жизни после аварии я не помню. Совсем, — говорит Яна.

Больница

Всё, что происходило с ней после удара, девушка знает лишь по рассказам. Пока её везли в больницу, с её телефона набрали номер человека, с которым она общалась в последний раз — её подруги. Она сообщила об аварии молодому человеку Яны, тот передал страшную новость маме. Женщина в тот день находилась за городом — работала на вахте. Всё бросив, мама поехала к дочери.

Мама и бабушка сутками дежурили возле Яниной кровати: «Это выжимало все силы из моих близких».

Подробности о своих травмах девушка узнала на заседаниях суда, где ей предоставили заключение медэкспертизы:

— Один из шрамов — на шее от трахеостомы (дыхательной трубки, которую устанавливают в трахею. — Прим. ред.) Меня кормили через трубку, потому что была сломана челюсть — она была закована в специальную шину, чтобы восстановить. У меня было 3 перелома черепа, одна часть черепа с правой стороны выскочила. Мозг был сильно поврежден, и в ночь аварии собирался консилиум врачей БСМП, которые решали, что делать.

Ещё был сломан нос. Правда, по нему не скажешь — он каким был, таким и остался. (Улыбается.)

Я была в коме 7 дней — это самое тяжёлое время. Все мои близкие друзья, подруги обзванивали БСМП. Но никто из врачей не давал никаких гарантий. Никто не знал, выживу я или нет, — рассказывает Яна.

В соцсети «ВКонтакте» друзья Яны создали специальную группу, чтобы не тревожить звонками родных. Там они обменивались информацией о состоянии её здоровья, сообщали о необходимости сдавать кровь, собирали помощь.

— Я выжила. Такое маленькое чудо произошло в моей жизни. (Улыбается.) Очнулась накануне своего 25-летия. А ведь я как раз не знала, где собрать своих друзей на юбилей. Всё решилось за меня — БСМП, цветы. Главное, что вышла из комы.

Девушка провела в больнице около месяца.

— Мне говорили, что я приходила в себя в БСМП несколько раз. Что мой молодой человек пробовал заниматься со мной, развивать мою память. Рассказывал мне, как мы летали с ним в Москву. Забавный случай мама потом вспоминала: когда врач-невролог приходил ко мне и спрашивал, где я, я говорила, что в Москве, называла неправильные даты. Но всё это осталось за гранью моей памяти.

Моё первое осознанное воспоминание было в декабре 2014 года, когда я очнулась в доме у своего друга. И я не могла понять, почему у меня шрам на лбу, почему я побрита. Оказалось, друг забрал меня к себе на 7 дней, чтобы бабушка, которая от меня не отходила, могла съездить домой. Потом, конечно, она снова вернулась, чтобы ухаживать за мной.

— В больнице, дома, больно не было?

— Я благодарна своей памяти, что я не помню операции и весь ноябрь 2014 года. Самым болезненным для меня было, когда мой молодой человек отрывал повязку с макушки. У меня там была очень глубокая травма черепа — всё разодрано до мяса. Молодой человек в декабре раз за разом менял мне повязки. Хотя это звучит только, что было больно. Я же понимаю, что это меньшее из того, что чувствовал мой организм.

В апреле 2015 года я снова легла в БСМП, чтобы мне взамен отсутствующей части черепа вставили пластиковую пластину, — рассказывает девушка и благодарит всех врачей, которые спасли её жизнь и в буквальном смысле собрали по кусочкам её голову.

Восстановление

— Врачи удивлялись тому, как я быстро восстановилась. Мне не понадобилась реабилитация, восстанавливалась я сама. Хотя ещё год после аварии я не совсем чётко осознавала свои действия.

Весь декабрь 2014 года я практически проспала. Выходили гулять мы очень редко. Помню, 1 января с мамой мы поехали гулять на Сопку. Обычно мы там наматывали круги, а тогда максимум прошли метров 500, как я уже попросилась обратно. Это была просто усталость. Любая прогулка воспринималась как стресс для организма.

Из-за черепно-мозговой травмы первые месяца 3 после больницы мне было тяжело даже ездить в машине. Становилось плохо. В 2015 году, разговаривая с бабушкой, я упала дома в обморок. Позже обморок повторился вновь.

Помимо обмороков я просто много падала — ноги меня как будто не держали совсем. Я думала, что зимой просто поскальзываюсь, но это повторялось и летом. На экспертизе врачи предположили, что у меня эпилепсия. Предложили пройти дополнительные анализы, лечение, но я отказалась.

Вместо этого стала заниматься спортом. Занималась со своей подругой, которая является и фитнес-тренером, и диетологом. Тренировки помогли мне во многом. Спустя 1,5 года тренировок в зале я перестала падать.

К тому же благодаря спорту начала приводить в порядок свою форму. Дело в том, что в больнице я очень сильно похудела, до 40-го размера. Дома стала отъедаться и много набрала.

Спорт помог решить и проблемы с эмоциями. После больницы я могла вспылить, закричать. И всегда под горячую руку попадали самые близкие люди.

— Учиться тоже пришлось заново?

— Да, очень много было потеряно. До аварии у меня были большие планы на жизнь. В мае 2014 года я вернулась в Красноярск из Лондона. В Англии у меня было двухнедельное языковое обучение. Я сдала экзамен TOEFL на 80 баллов. Поступила в аспирантуру и рассчитывала выиграть грант, чтобы поехать учиться за рубеж. А после того, как меня сбила машина, я полгода пролежала дома. Мозг находился в слаборазвитом развитии. Мама возила меня на занятия с неврологом. Моё восстановление — это полностью её заслуга.

Со мной занимались как с ребёнком: узнавали предметы по карточкам, делали упражнения для развития мозга. Я с трудом читала книги. Помню, как мы с неврологом перекладывали и считали палочки, врач стучала по столу — мне нужно было постучать в том же ритме. Повторяла слова, которые она говорила, по картинкам опять же мы изучали какие-то черты. И я помню, как я расстраивалась, когда у меня что-то не получалось. Для меня занятия были сложными, выматывающими.

Восстановившись только через полгода, без инвалидности я вернулась на работу. Коллеги, конечно, меня поддержали. Мне давали только те задания, которые я точно могла выполнить. Я потом шутила, что стала ответственным сотрудником по оформлению благодарственных писем, потому что никто не мог вложить письмо в рамочку, лучше, чем я. (Смеётся.)

Суд

Суд над человеком, который меня сбил, дался мне очень тяжело. Дело рассматривалось в Железнодорожном суде. Там я увидела этого молодого человека. Ему тогда всего 23 года было. Он оказался сотрудником строительной фирмы.

В суде он рассказывал, что у него тяжёлые жизненные обстоятельства, родители-инвалиды. Показал все грамоты со времён школы о том, какой он хороший специалист. Всё это позволило смягчить наказание. Ему присудили 1,5 года лишения свободы условно и 1 год лишение водительских прав.

Однако решение это было обжаловано. Как мне объяснили, нельзя было и лишить свободы условно, и лишить прав. Я была за лишение свободы.

Так как суд был в мае 2015 года, он попал под амнистию. И эту судимость с него сняли. Единственное, что мы получили, — 300 тысяч рублей с водителя и ещё около 240 тысяч со страховой.

— Водитель перед вами хотя бы извинился?

— Извинялся, да. И на первом суде, и потом. Единственное, что тогда в 2015 году я его простить не могла. И из-за себя, потому что он разрушил мои мечты и планы, и из-за того, сколько горя он принёс моей семье, за седые волосы моей мамы. Сейчас, конечно, я уже пересмотрела всю эту жизненную ситуацию. Возможно, всё это произошло потому, что так было нужно.

— Показалось или действительно страх того, что в жизни всё может рухнуть в один момент, остался?

— Есть страх, конечно. Но сейчас я научилась меньше обращать на него внимание. Одно время мне, например, с трудом удавалось копить деньги, потому я считала это бессмысленным. Какой смысл беречь деньги и отказывать себе в удовольствии, если завтра тебя может не стать? При этом это не от тебя зависит. Постепенно восстанавливаюсь.

— Как сейчас складывается жизнь?

— Я продолжаю жить для своих близких. Ищу новую работу. Хотя, конечно, я уже не верю в свои возможности после травмы. Но продолжаю собирать себя по кусочкам уже в метафорическом плане — снова выстраиваю дисциплину, желание победить и совершать что-либо для победы.