«Ранены год назад, и по сей день им толком не помогли»: красноярский врач рассказал, почему бойцам СВО сложно получить протезы

Житель ЛНР Артем Табаков — шахтер с многолетним стажем. Он не ввязывался в боевые действия на Украине до последнего. А год назад, после получения российского паспорта, был мобилизован. Через несколько дней его пребывания на спецоперации прямо в лицо Артему прилетела, как он сам говорит, шальная пуля. Прошел год, но инвалид СВО до сих пор вынужден вставлять в рот марлю, чтобы пища через раздробленную челюсть не попадала в дыхательные пути. Культя потерянного глаза постоянно слезится, а сам он в Красноярске ждет операцию по восстановлению лица. Деньги на помощь бойцу собирают всем миром.

Пуля рассекла Артему нижнюю челюсть и вырвала верхнюю, вышибла все зубы с левой стороны. Была пробита скуловая кость. В нёбе образовалось сквозное отверстие, проникающее в пазуху носа. Глазное яблоко в момент ранения выпало, а сама пуля ушла в черепную коробку. До сих пор сердечник пули находится в голове у Артема, доставать его опасно и врачи не собираются этого делать.

— После ранения я неделю провел в реанимации. Понятное дело, я оттуда ничего не помню. Потом меня в челюстно-лицевую перевели. Делали процедуры: капельницы, перевязки, таблетки, лекарства. Зашили там что надо, удалили остатки зубов. Месяц меня полечили, а потом домой отправили. У меня до сих пор нет части челюсти. Я могу есть только нетвердую пищу, — рассказывает инвалид СВО. — У нас в ЛНР перегружены все больницы. Там без вариантов, делают только экстренные операции. Иной раз в коридорах на кушетках лежат люди, потому что не хватает в отделениях мест.

Артем прошел медико-социальную экспертизу и получил вторую группу инвалидности.

— Мне насчитали пенсию с учетом подземного шахтерского стажа. Получилось около двадцати тысяч рублей. Это регулярно я буду получать. Правда каждый год теперь надо проходить комиссию, подтверждать инвалидность. Не знаю, правда, зачем. Видимо, думают, что у меня глаз вырастет, — говорит Артем.

Мужчина уже месяц живет в Красноярске. Вместе с еще одним бойцом из ЛНР он приехал на лечение в частную клинику.

Юрий Волочаев родом из города Краснодона. Его лицо тоже серьезно пострадало во время боевых действий, но всё же ему повезло больше, чем Артему. Пуля, можно сказать, прошла по касательной. Оторвала губу, крыло носа, выбила восемь зубов с правой стороны.

— Краснодон наш — небольшой городок. В основном шахты там. Ну еще может когда-нибудь слышали про «Молодую гвардию»? Вот она у нас образовалась, — Юрий уже соскучился по родной земле и с удовольствием про нее рассказывает. Говорит он довольно внятно, однако из-за травмы лица дефекты речи тоже есть.

У краснодонца большой боевой опыт. С 2014 года он дважды уходил служить по контракту. Тогда обходилось без серьезных ранений.

— У нас война с 14-го года шла, я поучаствовал. Не такие, конечно, военные действия были, как сейчас, но всё равно. А когда началась специальная военная операция, я решил, что надо идти добровольцем. Я попал в штурмовую роту. И во время очередного штурма завязался стрелковый бой. Одного нашего парня трехсотило. Мы его начали на носилках выносить. И вот когда несли его, в меня прилетела пуля. Не понятно, что попало. С той стороны работали и пулеметы, и снайперы, — вспоминает Юрий.

Лицо зашили в Луганской областной больнице. Отсутствие зубов и косметические дефекты остались заботой раненого.

— Сначала меня вернули в строй, потом я прошел военно-врачебную комиссию и меня уволили. Мне дали выплату по ранению, больше ничего не получаю, — рассказывает он.

В Красноярск жителей ЛНР пригласил владелец частной клиники, специализирующейся на лицевом протезировании, Сергей Николаенко. Здесь в Сибири он развивает медицинский бизнес с использованием современных технологий, которые привез из Германии.

Врач уже оценил потенциальный рынок и фронт работы. Он уверяет, что востребованность в протезировании в ближайшее время будет расти колоссальными темпами. Ранение в лицо — не редкость. Правда оплачивать дорогостоящие протезы участникам и инвалидам СВО никто не горит желанием: ни государственные фонды, ни частные благотворители. Да и у самих пострадавших на протезы денег не хватает.

— Раньше у нас потребность в протезировании была в основном среди пациентов после онкологических новообразований в области головы и шеи. А сейчас на первый план вышла специальная военная операция. Потребность в реабилитации раненых бойцов колоссальная, — говорит директор медико-производственного центра и председатель общества православных врачей Красноярского края Сергей Николаенко.

Николаенко и рад бы ставить инвалидам СВО качественные протезы, но кто за них будет платить? До Красноярска Артем и Юрий добрались за свой счет. А вот средства на многочисленные операции пришлось собирать всем миром через благотворительный сбор — суммы на каждого требуется немаленькие, свыше миллиона рублей.

— Есть трудности финансирования данной категории пациентов. За державу обидно, как говорится. Потому что раненые бойцы ВСУ проходят реабилитацию в университетских клиниках Германии. Ну, я постоянно общаюсь, я знаю об этом. На высочайшем уровне там всё проводится. Наши бойцы, вот ребята из Луганской Народной Республики, ранения получили уже около года назад, и по сей день им толком не помогли. Вот сейчас мы приступили и занимаемся их реабилитацией, — рассказывает профессор. — Я считаю, что они родине всё отдали. И тут механизм должен быть цак-цак. Есть потребность, мы, врачи, на месте, технология отработана.

Николаенко уверен, что оплачивать такие операции бойцам должно государство через фонд обязательного медицинского страхования.

— Приглашая их, я, конечно, ни на чью поддержку вообще не надеялся. Но вообще, чтобы мы и другие учреждения могли оказывать помощь такой группе пациентов, должен быть отлажен механизм государственного финансирования. К сожалению, на сегодняшний день мы уповаем на свои силы и на созданные нами же структуры. Это наша НКО, а также общество православных врачей. Кстати, поддержка Русской православной церкви в лице владыки Пантелеймона просто колоссальная, — признается врач.

Сергей Николаенко поясняет, что деньги на протезирование лиц бойцов в теории выбить всё же можно. Но только за счет средств социального фонда.

— Многие годы существует технология финансирования реабилитации данных пациентов через систему фонда социального страхования, он сейчас называется социальным фондом. На сегодняшний день именно бойцы СВО — это новая категория пациентов и мы пытаемся провести их через социальный фонд. Большое спасибо его руководителям в Красноярском крае, а именно Щербо Олегу Валерьевичу. Он буквально за руку и нас, и бойцов водит, на МСЭ направляет. Но есть в министерстве здравоохранения Красноярского края лица, которые принимают решения. К сожалению, вот на этом уровне пока понимания нет, — говорит Николаенко.

По словам профессора, в системе бюджетного протезирования — сплошная бюрократия. Сейчас, когда на первый план вышла специальная военная операция, порядок нужно менять и значительно ускорять.

— Тот механизм, который существовал в России, он же тоже не идеален. Человек получил дефект, он сначала идет собирать справки, чтобы получить инвалидность. Потом ему в индивидуальную программу реабилитации должны включить протез. Вот эти вот круги занимают до двух лет. Из опыта говорю, — рассказывает Николаенко. — И только сейчас мы пытаемся с помощью коллег из социального фонда этот процесс ускорить. Но тут есть еще один момент. Этот механизм подходит для повторных реабилитаций. Когда нужна первичная реабилитация, на мой взгляд, нужно финансирование из фонда обязательного медицинского страхования. А на деле что? Вот приехали два хлопца. Они оба — русские парни. С российскими паспортами, с полисами ОМС. Казалось бы, эти полисы должны сработать. Но в нашей стране полис мало иметь как таковой. А в идеале можно ведь вообще всё быстро делать! Удаляя, сразу же имплантировать.

Проблемы в сфере бюджетного протезирования подтверждает и герой другой нашей публикации — ветеран Афганской войны Ринат Файзрахманов. Он тоже лишился глаза после ранения, полученного на поле боя. Жертву воина-интернационалиста государство должным образом не оценило. Он также был вынужден месяцами доказывать реабилитационную необходимость в протезе. Искусственный глаз нужно менять каждый год, поэтому бесконечный сбор справок и хождение по врачам для ветерана стали невыносимы. Он нашел в Москве благотворительный фонд, который занимается поддержкой афганцев. Эта организация сейчас помогает ему с протезированием.

— У меня эта пуля вошла в скулу, а вышла за ухом. Там микроны до мозга оставались, чудом его не задело. Из-за пулевого ранения пришлось ампутировать правый глаз. Сейчас у меня стоит пластиковый протез, толком его хватает на год, не больше. А потом он изнашивается, начинает всё слезиться, гноиться, натирать. В советское время мне протезы меняли бесплатно. Это и сейчас можно сделать. Но вы сначала попробуйте доказать соцстраху, что это необходимость. Я несколько раз сунулся, а мне там говорят: «А какая у тебя реабилитационная необходимость в этом протезе? Ну ходи без глаза, зачем тебе?». Если делать за свой счет, протез стоит больше 20 тысяч рублей. В итоге я нашел московский благотворительный фонд, и раз в два года они мне помогают его менять, — рассказывает инвалид.

В начале апреля в России был создан государственный фонд поддержки участников специальной военной операции «Защитники Отечества». Фонд должен помогать военнослужащим получать социальные льготы, лекарства, медицинскую помощь, оказывать им юридическую поддержку, помощь с социальной адаптацией и поиском работы. Профессор Николаенко надеется, что новый орган поможет решить проблему, с которой он борется не первый месяц.

Ранее мы также рассказывали историю контрактника, отца пятерых детей Алексея Хабибуллина. Военный подорвался на противотанковой мине в Донбассе и получил критические ранения — у него были серьезные разрывы желудка, печени и селезенки, внутреннее кровотечение, травма ноги, контузия. Красноярец жаловался на равнодушное отношение медиков и бесконечные переводы из больницы в больницу из-за прекращения действия контракта. Мужчину несколько раз отвозили в разные учреждения, теряли документы и в конце концов оставили просто в воинской части, пока состояние бойца окончательно не ухудшилось. Эмоциональные рассказы близких родственников Алексея мы собрали в коротком видео. Посмотреть его можно здесь.

«В Красноярске ребенка прямым текстом отправили умирать»: мама рассказала, почему бороться за жизнь дочери пришлось в Москве

Пролежал в госпитале два месяца: от полученного в СВО ранения умер мобилизованный из Пировского района

«Всё не так радужно, как может показаться». Врач — о перспективе протезирования рук Романа Костомарова