«Они давно искали ребенка, он идеальный!»: у молодой матери по анонимке забрали сынишку и отдали в приемную семью

23-летняя Наталья Мина, жительница Ужура, лишилась 2,5-годовалого сына по анонимному доносу летом прошлого года. Якобы кто-то услышал разговор у колонки на улице: мальчик просил еды, а она дала воды и добавила: «Вот ты и поел». Сотрудники опеки прошерстили деревянный покосившийся дом без электричества — условия оказались неблагополучными. Тогда малыша отдали в приемную семью, которая успела его свозить отдохнуть в Крым. Молодая мать уверяет, что в это время обивала пороги больницы, спрашивая, что ему принести, но никто не сказал, что сына в казенных стенах нет. Наталья говорит, что исправилась, нашла новое жилье и пишет президенту, моля о помощи. Мы попытались разобраться в этой запутанной ситуации и понять, какое будущее ждет мальчика, его маму и опекунов.

Наталья обратилась в редакцию NGS24.RU, рассказала о своей безвыходной ситуации и попросила помощи. С 23-летней мамой мы встретились в кризисном центре в Красноярске. Здесь она живет с младшей полугодовалой дочерью с лета прошлого года — вот они как раз на фото.

До этого Наталья со старшим сыном ютилась в деревянном доме в Ужуре, доставшемся ей от неблагополучных родителей. Дочь она родила уже здесь, дети от разных отцов и оба в их жизни не участвуют.

Судя по документам, которые есть в распоряжении редакции, условия проживания семьи создавали угрозу здоровью и жизни маленького ребенка. В доме холодно, не было приготовленной еды, одежда валялась на полу. Как рассказали в опеке Ужура, к ним поступило анонимное сообщение о том, что мальчик просил у Натальи поесть, но вместо еды она дала ему воду из колонки и сказала: «Вот ты и поел». Мама уверяет — такого не было. Тем не менее приехавшие инспекторы ПДН и участковый застали дома не просто бардак, но опасную для жизни обстановку: из печи высыпалась зола прямо на пол, всё было в грязи, на полу лежала овощечистка, которую мог взять ребенок и изрезаться.

О непригодности жилья Наталья объяснялась с участковым — только въехала в дом и не успела навести порядок. Ранее она уже попадала под пристальный взгляд опеки, причина была та же — непригодные условия для жизни. На учет семью поставили еще в октябре 2020 года, для них передали материальную помощь в виде постельного белья и одежды. Как заверяют специалисты, с мамой в центре семьи занимался психолог, но она не исправилась: часто меняла место жительства, но в итоге вернулась в дом, где выросла сама — деревянный, без электричества.

Как рассказала сама Наталья, она понимала, что за ребенком приедут, от инспекторов девушка пыталась спрятаться, лишь бы не расставаться с сыном. Визит органов опеки застал ее в момент переодевания ребенка, женщина завернула его в плед и побежала прятаться в огород. Но маму с сыном нашла сотрудница органов опеки и крикнула «Ну всё, навоспитывалась!» Малыша в возрасте год и десять месяцев отобрали силой. Наталья вспоминает:

— Навалились на меня впятером, я боялась навредить ему, если буду его крепко к себе прижимать. Ребенка отобрали, участковый держал меня у калитки, пока сотрудники опеки садились в машину. С тех пор никаких объяснений. Я приходила в опеку, спрашивала, как я могу забрать сына, говорили идти в суд. Я постоянно спрашивала, как мне с ним увидеться.

Сейчас мальчик живет с опекунами в Ачинске (город в 200 км от Красноярска), его определили в семью достаточно быстро. Как пояснили корреспондентке NGS24.RU в опеке Ужура, они обязаны в течение месяца решить, где будет жить ребенок. Это могут быть опекуны или детский дом. Видеться с мальчиком маме не дают и не давали даже до суда, когда она еще не была ограничена в родительских правах. Сама Наталья видит в этой ситуации скрытый мотив.

— Я знаю, что эта семья давно искала ребенка. Вот они и нашли подходящий вариант — мой сын. Он идеальный. Это самый лучший ребенок. Спокойный, послушный, прекрасный, — сбивается из-за нахлынувших слез Наталья.

В свою очередь органы опеки говорят, что женщина знала все контакты опекунов и даже звонила им один раз. Но телефонный звонок не стал гарантом встречи. Один из разговоров со специалистами опеки Наталья записала (аудио есть в распоряжении редакции):

— Ну, мы вообще письменно ответили, что ребенок был изъят по вот этой статье — угроза жизни и здоровью. Наш отдел считает, что нецелесообразно вам с ребенком общаться, — сказали как отрезали в опеке Ачинска Наталье на просьбу увидеться с сыном.

В органах опеки Ужура и Ачинска пытаются убедить, что Наталья не обращалась к ним после изъятия ребенка, но молодая мама при встрече с нами демонстрирует письменные обращения в опеку, Минобр и даже в администрацию президента. Последнее обращение направили в правительство края, оттуда в органы опеки — начинай сначала.

Яблоко от яблони?

Сама 23-летняя мама двоих детей росла в том же доме и ровно в тех же условиях, откуда органы опеки забрали ее мальчика.

— Нас в семье было пятеро детей, старшая сестра умерла еще маленькая, ей было несколько месяцев. Папа умер, когда мне было семь лет. Два брата у меня разбились в 2014 году. До моих семи лет нормально всё было дома. А потом мама много работала, чтобы дома была еда. Не получили мы большого внимания от нее. Чему-то я с детства не научилась. Росли сами по себе. Жили небогато. Заступиться было некому. В школе меня обзывали, травили из-за того, что были бедными, — с грустью вспоминает Наталья.

Положиться на крепкое мужское плечо у девушки тоже не получилось. Отец отказался признавать мальчика и бросил Наталью на третьем месяце беременности, а от второго молодого человека она ушла сама из-за побоев. Наташа не вытерпела такого отношения.

— Они оба не хотели брать на себя ответственность за детей. Я решила, что не буду ни на кого надеяться, буду сама воспитывать, — рассказывает молодая мама.

Настоящую поддержку Наташа получила уже в Красноярске. Она обратилась за помощью в кризисный центр «Дом матери» будучи беременной вторым ребенком, она снимает там отдельную комнату за 5 тысяч рублей, работает няней, каждую копейку тратит на детей, обустраивает спальные места, сама отремонтировала санузел. Женщина поддерживает чистоту и порядок, сидит с ребятишками, когда просят другие мамы, характеризуют ее в центре. Там о ней отзываются как о доброй, ответственной, заботливой, поэтому заступаются.

— У нас мамочки разные, мы далеко не за всех заступаемся, но здесь явная несправедливость. Наталья — старательная девочка. Она была очень затравлена, когда к нам приехала. Наташа работала с психологом кризисного центра «Верба», и все ее проблемы идут из детства. В школе ее травили из-за материального положения в семье, она особо не общалась с одноклассниками и соседями. Девушка привыкла к негативу, а здесь поменялась кардинально: у нее всегда порядок. Когда наш «Дом матери» переезжал с Вильского, Наташа уже не нуждалась в помощи, она просто сняла жилье рядом с нами. Мы не хотим ее отпускать, потому что она хороший помощник по хозяйству и с детьми, — объясняет руководитель кризисного центра Юлия Доронина.

Но все эти изменения суд, ограничивший в минувшем декабре Наташу в родительских правах, не принял к сведению. Специалисты посчитали, что поведение молодой мамы нестабильное. Для суда больший вес имели плохие характеристики, несмотря на большое количество положительных отзывов о Наталье.

Участковый из Ужура пишет о молодой маме: «Любит погулять с мужчинами и выпить спиртное», хотя в кризисном центре говорят, что Наташу видели пьяной один раз в 2017 году в Ужуре (ей было 19 лет), за два года до рождения сына. Участковый из Ленинского района Красноярска благосклоннее: в кризисном центре ее характеризуют положительно, в быту морально устойчива, в семье доброжелательные взаимоотношения.

Органы опеки Ужура настаивают на опасных условиях проживания в доме, что не отрицает и сама мама. Красноярская опека о нынешней ситуации снисходительнее: имеется всё необходимое для проживания — мебель, бытовая техника, быт семьи обустроен полностью, имеется запас продуктов и приготовленная пища, детские вещи, игрушки, средства по уходу за новорожденным — в достаточном количестве. Для несовершеннолетних организованы отдельные спальные места, созданы условия для благоприятного развития детей.

История привлекла внимание уполномоченного по правам ребенка в Красноярском крае. Ирина Мирошникова в курсе ситуации. Она знает о том, что Наталью уже пытались ограничить в родительских правах, но в первый раз суд был к ней благосклонен и ей дали второй шанс. Однако Наталья не смогла привести дом в порядок. Несмотря на показания органов опеки, уполномоченный по правам ребенка в Красноярском крае Ирина Мирошникова стоит на стороне матери, однако считает, что условия были опасными и ребенку оставаться с мамой было опасно.

— Сама Наталья производит впечатление далеко не маргинальное. Я вообще бы не подумала, что она может оказаться в такой ситуации. Я полностью на ее стороне, но в данном случае ребенку было уже опасно.

То, что мама сейчас ограничена в родительских правах — это не безнадежно. Вот на самом деле я надеюсь, что у нее все поправится, если она сейчас так борется за ребенка, подрабатывает, обустроила быт. Через полгода у нее шансы есть замечательные.

Ирина Мирошникова обратила внимание на то обстоятельство, что Наталье не давали никакой информации о сыне после изъятия. А по поводу встреч с ребенком, говорит, что вряд ли это удалось бы осуществить из-за расстояния.

— Ну она же сейчас не там находится, где ребенок, то есть это физически сложно. Ребеночек же там маленький, и опасаться, что будут утеряны родственные связи, не стоит, я надеюсь, что эта разлука на полгода — поправимо. Мамочка есть мамочка, я сама была свидетелем таких ситуаций, когда мама распахнет объятия, улыбнется по-доброму и ребенок, даже негативно настроенный, бежит в объятия. Информировать ее о ребенке должны были, над этим поработать нужно. Постараемся помочь Наталье.

В решении суда фигурирует третья сторона — опекуны. В их данных есть нестыковки, которые мы решили обсудить с экспертами.

Со слов опекуна, приведенных в решении суда, первое время ребенок кричал и плакал, когда его мыли, потому что не был приучен к воде. Но в то же время отмечают, что малыш был безэмоционален: «Радость это или горе, он просто смотрел и вел себя безразлично». Опекун заявляет, что в свои год и восемь месяцев ребенок не знал, что такое мультики, не приучен к горшку и не говорил, а показывал жестами. Заканчивается эта речь словами, что жительница Ачинска готова и дальше быть опекуном ребенка.

Разобраться, насколько ребенок отставал в развитии, мы запросили помочь врача высшей категории, педиатра с 21-летним стажем Наталью Волосунову.

— Дети, конечно, все разные. Они к двум годам только начинают понимать, что такое горшок. Кто-то даже позже начинает им пользоваться, но два года — это отсечка для горшка. В 1,8 не все дети им пользуются. Что касаемо речи, нужно смотреть, если ребенок использовал жесты, значит он понимает обращенную речь. Бывает, что дети не начинают разговаривать до двух лет. Тут мы уже начинаем заниматься, чем раньше, тем лучше, показываем неврологу. Этот специалист уже смотрит, есть ли неврологическая патология, если нет, то до двух лет мы даем родителям срок подождать, — поясняет врач.

Есть ли перспективы вернуть ребенка родной матери?

С 17 января 2022 года решение суда вступило в законную силу, ее обязали выплачивать алименты на сына с момента изъятия — июня 2021 года (1/4 от заработка, пока она работает няней и получает 10 тысяч). Наталья не опускает руки и упорно продолжает доказывать, что может воспитывать ребенка сама. Женщина переживает и жалости к ней нет, для властей она неблагонадежная, значит с ней не нужно считаться. Руководитель кризисного центра «Дом матери» рассказала, как Наталья ожидала решения суда.

— Заседание было в пятницу, решение обещали озвучить в понедельник. У нее маленький ребенок на груди, она сильно нервничает, ситуация больно по ней бьет. Адвокат попросил озвучить решение раньше. Ей сказали, звоните в 16:45. Наташа звонит в указанное время, а суд, оказывается, до 16:45 работает, там уже никого не было. Это издевательство.

Да, она не отрицает, что была антисанитария и бардак, но сейчас она показала, что может сама воспитывать ребенка, и на суде предоставила все возможные доказательства. Что еще им нужно? Квартира есть, в ней порядок, есть заключение опеки, что условия хорошие, работа у нее есть, характеристики у нее все положительные — от участкового, психолога, соседей. Почему суд вынес такое радикальное решение, основываясь на том, что было в Ужуре и не учитывает то, что у нее есть в Красноярске, мне непонятно, — возмущается Юлия.

Сейчас девушка подала апелляцию. Если решение суда не отменят, шансы вернуть ребенка будут уже меньше, считает председатель Ассоциации родительских комитетов Ольга Владимировна Леткова.

— Ограничение родительских прав влечет за собой то, что мама не сможет участвовать в воспитании ребенка. Но закон не регламентирует, может мама общаться с сыном или нет, это ей не запрещено. К тому же она может через суд определить порядок общения с ребенком. Срок действия ограничения родительских прав — полгода. Маме нужно обратиться в суд через полгода и восстановить свои родительские права. Важно не пропустить этот момент, потому что обычно суд по истечении этого срока может лишить маму прав. Конечно, вернуть ребенка будет проще, если женщина подаст апелляцию и решение суда будет отменено.

Ограничение — это первый шаг на пути к лишению родительских прав. Обычно практики общения с ребенком на время ограничения нет, потому что там другая семья, но женщина имеет право видеться со своим кровным сыном. Это безобразная практика, ведь власти должны делать максимально всё для того, чтобы сохранить кровную семью. Если женщина поправила свой быт, забирать ребенка нецелесообразно, — резюмирует эксперт.

Также председатель ассоциации Родительских комитетов считает, что органам опеки проще отобрать ребенка у бедной семьи, хотя должны помогать, а не наказывать.

— У нас такая тенденция западная — отбирать детей вне зависимости, есть вина родителей или нет. Часто забирают детей из семей, которые попросту бедны, и это позиция западной идеологии — ювенальной юстиции. Родительская общественность против такого подхода органов опеки. Никто же не спорит, что с неблагополучными семьями нужно работать, с теми, где детям опасно находиться. Но с семьями, у которых трудная жизненная ситуация, где родители потеряли работу или оказались в положении, когда им нужна помощь, им нужно помочь, а не детей отбирать, как на Западе, — считает Ольга Леткова.

Бедность — совсем не повод отнимать ребенка, считает наш эксперт.

— Сейчас такая идеология — не можешь прокормить ребенка, не рожай. И чиновники на местах ее открыто проповедуют. Если у тебя денег нет, чего рожать какую-то там голытьбу, нищебродов? Нечего вам нищету плодить! Почему государство должно вам помогать? Это говорят местные чиновники. А президент говорит, что демография — это наша первостепенная задача сегодня. И в своем ежегодном обращении к Федеральному собранию именно эту мысль озвучивал — нам необходимо увеличивать демографические показатели.

Семьям должны не только финансовую помощь оказывать, но и посильную какую-то. Вся система должна работать на установление и сохранение семьи. И только если семью нельзя спасти, ребенку там действительно опасно находиться, если в семье есть насилие, вот тогда можно забирать детей. А при других обстоятельствах государство должно найти механизмы помощи семьям, попавшим в трудную жизненную ситуацию, — резюмирует Ольга Леткова.

В опеке Ачинска корреспондентке на вопрос, что должна сделать женщина, чтобы вернуть ребенка, ответили:

— Должна доказать, что она добропорядочная мать, что созданы условия для проживания ребенка, что она может воспитывать его. Если восстановится в родительских правах, ей передадут ребенка на воспитание.

По мнению руководителя кризисного центра «Дом матери» Юлии Дорониной, люди не меняются за несколько месяцев.

— Мой опыт позволяет судить о Наташе, я вижу разных женщин в нашем центре. Если бы она была такой злостной, неблагонадежной, по ней было бы это видно. Но Наташа совсем не такая, просто ей нужна была адекватная поддержка и помощь. Не произошло бы чудесного преображения в считаные дни, так не бывает. Могу сказать, что Наташа хорошая мать, мы будем поддерживать ее в этой ситуации. Верим, что кровную семью сохранят и мальчик вернется к своей маме.

У Натальи есть планы на будущее. Она хочет получить профессию повара и воспитывать своих детей самостоятельно.