«Домовой»: школа киллера

«Домовой» — опыт в направлении, которое в нашем кино ранее как-то не клеилось: четко позиционированная жанровая лента, триллер на психологической закваске. Кроме широкой рекламной кампании на мысль посмотреть «Домового» может навести звездный состав (Константин Хабенский против Владимира Машкова, плюс Армен Джигарханян и Чулпан Хаматова на втором плане). К тому же предыдущий (дебютный) фильм режиссера «Домового» Карена Оганесяна — «Я остаюсь» — был благосклонно принят прессой и зрителями.

Писатель бульварных романов о похождениях неуловимого киллера Антон Праченко страдает творческим кризисом с типичной клинической картиной: дождь за окном, немытая посуда, виски, мигающий курсор… Во время автограф-сессии Антона в книжном магазине один посетитель сообщает ему, что он пишет паршиво. Другой принимает его за Сорокина. Праченко брезгливо отвечает: «Я не Сорокин… Слава богу», — и это дает больше понимания характера, чем все остальные алкогольно-дождливые штампы из завязки фильма. Ну а третий читатель (Владимир Машков) осведомляется, приходилось ли Антону самому убивать; потом выходит на улицу и на глазах писателя расстреливает некого господина в серебристом «Мерседесе».

Об отношениях автора с искривленной его же произведениями реальностью было сказано уже много интересного. Персонажи выходили из-под контроля («Адаптация»), герои острых репортажей выносили приговор своим хроникерам («Прирожденные убийцы»). Читатели не отставали — и сажали любимых авторов на цепь и правили их творчество каленым железом («Мизери» Стивена Кинга). Некоторых писателей преследовали их собственные псевдонимы (его же «Темная половина»). Да что уж там говорить — донимать художника слова может даже ожившая пишущая машинка («Голый завтрак» Дэвида Кроненберга).

Не менее любопытно наблюдать и за встречей автора в творческом кризисе с интересным человеком, имеющим проблемы с законом и моральными нормами («Генри Фул», «Бартон Финк»), — так сказать, встреча теоретика и практика.

«Домовой» избегает одной из главных бед российского жанрового кино — стесняться своей жанровости и притворяться чем-то другим. Даже закадровые философские рассуждения отсылают к классике фильма нуар. Оттуда же — виски, дождь и общее ощущение безысходности. В классические декорации создатели «Домового» довольно успешно вплетают московские реалии и приметы времени (вроде реплики плаката «Не болтай!» на кафельной стене милицейского участка) Да и персонажи в основном разговаривают как живые люди, а не как пиратский переводчик.

Практически ничего, что выбивалось бы из стандартной схемы триллера из голливудского учебника, в «Домовом» нет, даже сюжетные натяжки — из разряда тех, с которыми все уже смирились: например параноидальная вера в милицейские базы, хранящие досье с отпечатками пальцев на всех порядочных граждан.

Но надо признать, что стандарты сыграны не позорно, атмосферно и аккуратно (правда, скучновато).

Актерский состав в «Домовом» выдает крепкие работы — хотя искры от столкновения звезд не летят. Машков привычно выкладывает на стол свою славную харизму (жаль только, что ни одного показательного соло в фильме ему не дали, и даже в «Воре» он — при куда менее серьезных статьях УК — излучал больше тяжелой, грубой опасности). Хабенский доказывает, что противные слабаки ему удаются куда лучше, чем безупречные секс-символы.

У героя Хабенского есть, конечно, увесистые проблемы с мотивацией. Если бы он стремился написать шедевр, он мог бы сколько угодно пробовать мышьяк и с бандитами жарить спирт во имя искусства, — мы бы поверили. Но штамповщик бульварных романов, трусливый, как констатирует герой Машкова, человечек, с дивным хладнокровием идущий на опасное знакомство ради очередной книжки? Впрочем, в концепцию искажения реальности спокойная реакция героя вполне вписывается — то ли как намек на раздвоение личности в духе «Бойцовского клуба», то ли как ирония на тему обывательской веры (подкрепленной криминальной ТВ-жвачкой) в то, что киллеры и бандиты у нас попадаются на каждом углу.

В конечном счете, скучность «Домового» вытекает из проблем с ритмом — через потенциально богатые сюжетные повороты он проскакивает скороговоркой, а повседневные сцены неоправданно затягивает.

И хотя снято все вроде в тщательном соответствии с образцами жанра, ожидаемый эмоциональный эффект от головокружения и сотрясений камеры в стиле трилогии про Борна или долгих атмосферных планов возникает далеко не всегда. А красивый сам по себе саундтрек от грузинской певицы Нино Катамадзе в «Домового» просто не помещается, чрезмерно превосходя действие по напору и эмоциональному накалу.

Еще одна вечная беда попыток снять российский чисто жанровый фильм — возникает ощущение, что смотришь учебную работу. И в случае с «Домовым» она сделана явно на положительную оценку — но все-таки платить деньги за просмотр открытого урока немного обидно.

Елена Полякова

Фото kinopoisk.ru