Многие мои коллеги утверждают, что у него «синдром Меньшикова». Наверное. Откровенно говоря, не совсем мне понятна позиция Лепса в этом вопросе, но факт остается фактом: он действительно из тех представителей нашего шоу-бизнеса, кто вообще никак не жалует журналистов, крайне редко дает им интервью (кстати, со слов его окружения, предпочитая всему остальному «пожалуй, лишь глянец»), а уж если и соглашается на встречу, то держит при этом ну такую дистанцию! Как бы подчеркивая: «Ребята, я – Лепс. И лично мне все эти беседы с вами – до лампочки! Не нужно даже пытаться раскручивать меня на некий разговор по душам – бесполезно. Довольствуйтесь тем, что я вам… ну, хоть что-то отвечаю!»
Даже его директор в телефонном разговоре со мной был безапелляционен: «Лично я к Грише с таким прошением не пойду, ты же знаешь – я в этом деле не помощник. Он меня даже слушать не будет!.. Ты лучше сам к нему подойди. Согласится на интервью – отлично, ну а ежели откажет… Сам понимаешь – тут уже никто тебе не в силах будет помочь!»
«Зачем мне тратить миллионы?»
– Я хочу начать с вопроса, который, как мне кажется, интересует не только меня, но и всех ваших поклонников – почему же вы так редко показываетесь на телеэкране? Почему вас мало гоняют по радио? В чем причина?
– Почему мало? Достаточно. Когда есть, что показать, я периодически это там «свечу», а торчать в «ящике» сутками напролет? Во-первых, никаких денег на такое не хватит, а во-вторых… А вы по залу смотрите. Для того, чтобы собирать полные залы, поверьте мне, совсем не обязательно мелькать в телевизоре. Вон, кое-кто из моих коллег вообще не вылезает оттуда, и что? (Смеется.) Тратят МИЛЛИОНЫ, а собирают каких-то десять процентов аудитории… У меня и так все замечательно. И так прекрасные сборы. А ведь гонорар – не хиленький, и билеты, соответственно, недешевые, понимаете? Но народ все равно идет.
Спиваков
– «Вьюга». И песня отличная, и клип убойный. А уж когда в свое время я увидел там Спивакова, собственноручно исполняющего все скрипичные партии!.. Это чья была идея пригласить его?
– (Довольно улыбаясь.) Моя.
– И он легко согласился?
– Легко. У нас просто общие друзья есть, они его и попросили. Впрочем, пару раз нам приходилось общаться с ним и до этих съемок. Хороший человек. В общении очень приятный.
– ВАШ человек?
– (Несколько смущенно.) Ну, нет, так нельзя говорить, это очень большой музыкант, всемирно известный, а я-то… как бы так. Он не входит в круг моих друзей, но зато он входит, повторюсь, в круг друзей моих друзей. Его просто попросили, и он не отказал. За что я ему благодарен.
Квартира с видом на храм
– Говорят, когда Лепс в разные годы жизни подбирал себе новое жилье, то выставлял риелторам одно очень жесткое условие – из окон его квартиры непременно должен быть виден какой-нибудь храм…
– Так и есть, у меня все квартиры с видом на храм были. Хотите спросить, почему так повелось?.. Понимаете, я верующий человек. Православный христианин. И мне, если хотите, необходимо это видеть.
– Этим же, похоже, объясняется и ваша страсть к коллекционированию икон?
– Без ложной скромности вам говорю – у меня есть, на что посмотреть. Палех, Мстера, Романовские письмена, иконы эпохи Александра Второго…
– А еще я знаю, что у вас богатейшая библиотека дома...
– Это да. Причем сам собирал, все книги сам покупал.
– Вы можете мне назвать писателей, чьи произведения оказали на вас самое большое влияние?
– (Не задумываясь.) Достоевский. Я его считаю самым лучшим писателем в мире. Но, пожалуй, главная гордость моей библиотеки – Библия XVII века в трех томах.
«Слушать, как поет Мадонна? Да я лучше в стрип-зал схожу!»
– Несколько ваших характеристик из Интернета: «Он ненавидит Америку, не любит «Битлз», обожает играть в бильярд, ездит только на «Мерседесе», одевается исключительно в Yohji Yamamoto, а душится неизменным Burberrys».
– Ну, в Yamamoto, да. Он хорош во всем – от рубашек до обуви. А раньше еще нравились вещи от Жан-Поля Готье. Впрочем он до сих пор остался моим любимым дизайнером очков.
– Кстати, почему вы все время в очках солнцезащитных? И на сцене, и даже вот сейчас?
– (Улыбаясь.) Я же вырос в Сочи, не забывайте. И мне всегда нравились темные очки, правда в то время я не мог их себе позволить в таком количестве, как сейчас. Теперь-то у меня их штук сто. Тоже своего рода коллекция. Ну а за то, что перед вами в очках сижу – извиняюсь, но очень утомляются глаза от концертного света… (Наша встреча состоялась сразу же после большого сольного концерта певца – авт.)
– Продолжим.
– «Мерседес», бильярд – тоже да. Burberrys – истинная правда, этот аромат не меняю уже очень много лет. Америка? Я ее не то чтобы ненавижу, просто… не понимаю людей, которые ей восхищаются. Страна как страна. Со своими дурацкими законами. Идиотскими, я бы даже сказал!.. «Битлз» – на самом деле – не очень. Не трогает меня их музыка, не цепляет. Можно сказать, совсем. Я, конечно, признаю, что это великие люди, но… Опять же, с точки зрения техники исполнения, они НИКТО по сравнению с нынешними вокалистами, дети просто! (Смеется.) Мысль, идея – это да, не спорю, но вот все остальное…
– А какая музыка вас трогает?
– Классика всегда трогает. Бетховен, Паганини… Глубокая и экспрессивная музыка, вот это мое. Эстраду практически не слушаю.
– Из молодежи нашей вообще никого не можете выделить?
– Почему же? Много хороших. Панайотов, Антон Макарский, с Алексеем Хворостяном на «Фабрике» мы пели ту же «Вьюгу», симпатичный исполнитель.
– Однажды вы заявили, что мечтаете спеть в дуэте с какой-нибудь западной звездой…
– Можно было бы, да. А кто не хочет?
– Определились, с кем?
– Ай… Да с кем угодно, в принципе. Но только не с Мадонной! (Смеется.)
– Смех, я так догадываюсь, вызван ее прошлогодним «фанерным» концертом в Лужниках? Довелось, кстати, посмотреть?
– Да не, Боже упаси! Что я – раненый, что ли?.. Понимаете, ну а какое к ней еще может быть отношение? Кто она такая? Певица – никакая. Трудоголик, разве что… Мне интересно послушать, как люди ПОЮТ, понимаете? Что мне – смотреть, как она трясет своей не такой уж и красивой ж…ой? Да я лучше в стрип-зал схожу!
«Я никогда не смогу спеть так, как поет Басков»
– Еще одна ваша цитата: «Повторить то, что делаю я, наверное, вряд ли кто сможет».
– Пусть попробуют… И потом, зачем повторять? У меня свое звукоизвлечеие, у кого-то… у Баскова – свое. Я, например, никогда не смогу спеть так, как поет он. У меня нет этой оперной вокальной школы, меня никто никогда не учил так петь. А Басков никогда не споет так, как я спою, это ж естественно.
– А вас вообще кто-нибудь когда-нибудь учил петь?
– Ну-у… были, там, какие-то потуги, когда я еще маленьким был. Но это все так, ерунда. Моя главная и, можно сказать, единственная школа – магнитофон. Мы же тогда все учились только на них, по большому-то счету. «Дип Перпл», «Юрайя Хипп»…
– Сегодня в зале слышал спор: какой же все-таки диапазон голоса у Лепса? Люди гадают, Григорий.
– А я даже сам не знаю… Октавы три, наверное.
– Чем сейчас восстанавливаться намерены?
– …Тишиной. А вообще, вы знаете, если у меня в порядке голос, то я могу петь часов пять. Личный рекорд – восемь с половиной. Но это было, когда я еще пел в ресторанах.
Зависимость
– Однажды вам задали такой вопрос: «Есть ли вещи, от которых вы зависите?» И вы сказали: «Сейчас я завишу только от собственного горла. Не то, что раньше. И это было ужасно…» Речь идет о наркотиках?
– И об алкоголе тоже. Я никогда этого не скрывал. А зачем? Пил? Не то слово – спивался! Наркота? «План», анаша – круглосуточно, как говорится… Ничего такого в этом нет. Просто есть категория людей, которые смогли от этого отойти, а есть, которые не смогли.
– А с чего вообще все началось?
– Я еще в Сочи на все эти дела подсел. Кабаки, лихой конец 80-х, начало всего этого разгула в стране, да? Союз в агонии, а у меня много денег, много женщин, ну, понимаете… Короче говоря, истину искал, ту, которая в вине. Да плюс еще юношеский идиотизм! В плане того, что Дженис Джоплин, Джимми Хендрикс и Джим Моррисон как истинные рок-музыканты, сидят на наркотиках. Вот и мы, значит, должны попробовать, чтобы стать в их возрасте такими же великими и известными…
Ну а в Москве, начиная с 95-го, пил уже от безысходности. Люди, которые уговорили меня перебраться в Москву и обещавшие помочь, не помогли. Я оказался никому не нужным поначалу… Кстати, я тогда килограммов за сто, наверное, весил – пил и жрал постоянно. Долгов надела-а-ал. Около ста тысяч. Долларов. Потом кое-как рассчитался.
– Тяжело соскакивали?
– Нет. Оказалось, ничего сложного в этом нет. Надо просто ПЕРЕТЕРПЕТЬ.
– Завязать решили сразу после комы?
– Ну-у… скажем так, прямо уж до комы у меня не дошло, но предкоматозное такое состояние было, да. Долго я лечился, полгода меня мать в палате выхаживала. Но с тех пор уж лет двенадцать как прошло.
– Не тянет снова?
– …Знаете, я не думаю об этом. Захочу – вернусь, захочу – не вернусь. Я в этом смысле очень крепкий человек. Так что проблемы для себя в этом не вижу. Пока, по крайней мере.
Высоцкий
– Вам самому нравится, как вы спели Высоцкого?
– Некоторые бы перепел песни. Слабовато, по-моему, кое-какие спеты. Впрочем, есть и такие, их штуки три или четыре, которые так, как я, никто в этой стране больше спеть не смог бы. Силенок бы не хватило.
– Одна из них – «Парус», не сомневаюсь даже.
– «Парус», да. «Купола» те же самые, «Моя цыганская»…
Дочки
– Поздравляю вас с новорожденной. (Лепс в мае в третий раз стал папой – авт.)
– Спасибо. И опять девочка, представляете? Николь назвал.
– А старшие у вас…
– Инга, ей 22 года, от первого брака, и пятилетняя Ева от нынешнего.
– Если не ошибаюсь, Инга ведь у вас сейчас в Лондоне учится?
– Да, и уже давно, несколько лет, моя идея. На кого? Маркетинг – основная специализация. Связи с общественностью… Эти вот всякие вещи. Еще она очень любит фотографию и серьезно ею занимается. А Ева, они с мамой пока только на спортивную гимнастику ходят.
– А поют они у вас? В папу-то пошли?
– Что-то там насвистывают… Мне как-то все равно. Это их личная жизнь. Я не вмешиваюсь в это дело. Нужна материальная помощь? А вот это другое дело, это пожалуйста. Оплачу учение, пришлю денег на карманные расходы, сниму квартиру, но все остальное – решайте-ка, пожалуйста, сами, дорогие мои.