«У детей на лицах горе»: психиатр — о том, что толкает подростков из хороших семей на суицид

Что толкает мальчиков и девочек на страшный поступок, можно ли предотвратить трагедию и насколько интернет виновен в росте числа самоубийств? Эти вопросы мы задали детскому психиатру Татьяне Смирновой.

«Двухуровневые квартиры не оберегают от суицидов»

— Основа профилактики суицидального поведения — это, конечно, семья. Если ребёнок чувствует, что родителям можно доверять, они готовы его понять, защитить, оказать помощь, то с большей долей вероятности он не станет сводить счёты с жизнью. Другое дело, что понятие «благополучная семья» — относительное. Это не всегда полная семья, с достатком, образованными родителями, которые делают всё, чтобы ребёнок был сыт, одет, устроен в различные кружки.

Кинематограф даёт примеры разного благополучия, из последних — фильм «Обычная женщина». В нём показана благополучная семья по современным меркам, но проблем там оказывается очень много. Самый главный критерий благополучия семьи — чтобы ребёнок чувствовал себя с родителями в безопасности, дома ему должно быть комфортно и спокойно.

Нам, детским психиатрам, приходится работать с разными семьями. Много таких, которые имеют двухуровневые квартиры, дорогие машины и престижные места работы, но это не защищает их от трагедий. Я была поражена: когда девочку избили одноклассницы, она несколько раз пыталась покончить с собой, а родители предпочли не вникать в её проблему.

Я спросила девочку: «Как отреагировала твоя семья, когда ты пришла избитая, в грязной одежде?». Она честно сказала, что никак. Вечером её никто не видел, мама была занята своими делами, отца дома не было, оказалось, что у него существует вторая семья, старшая сестра пришла ещё позже. Утром они встретились за завтраком. Со слов девочки, папа пил кофе и ничего не заметил, сестра спустилась и посоветовала замазать лицо тональником, а то «смотреть страшно». Мама ограничилась же репликой: «Если ты дальше будешь такое устраивать, тебя из школы выгонят». На этом разговор закончился. Все устранились.

С детьми перестали разговаривать, чаще всего это указания или вопросы без ожидания ответов. Я чётко могу сказать: если родитель видит своего ребёнка каждый день, каждый день с ним общается, смотрит ему в глаза, то он никогда не пропустит изменений в его состоянии. С маленькими детьми мы проводим много времени, потому что они кажутся нам беззащитными. На самом деле дети постарше требуют не меньшего внимания, а порой и участия.

«Эффективными должны быть не только менеджеры, но и родители»

— Родители должны понимать, что, кроме них, ребёнок по большому счёту никому не нужен. И как бы мы ни говорили о том, что в школе хорошая учительница, в поликлинике хороший врач, вечером с ним сидит хороший дедушка и хорошая бабушка. Всё это может быть так, но только родители несут полную ответственность за всё, что происходит с их ребёнком. Мамы и папы должны понимать, что дети — это не предмет, не источник гордости и не кубышка, в которую вкладывают деньги, а личность, которой нужно создать условия и отправить в дальнейшее плавание.

Психотерапевт Татьяна Зинкевич-Евстигнеева сформулировала, кто такие эффективные родители. В основу она положила мысль о том, что эффективные родители умеют любить, то есть они разрешают ребёнку ошибаться, но помогают при падении и никогда не бросят. Это не значит, что нужно говорить ребёнку, что МарьИвановна — дура, а МарьИвановне заявлять: «Я за сына или дочь пасть порву». Нет, смысл заключается в том, что родитель, прежде чем принять какое-то решение, вместе с ребёнком должен разобраться в ситуации и показать разные варианты разрешения проблемы.

Несколько лет назад описывалась ситуация, когда группа детей покончила с собой, среди них был маленький мальчик. Потом выяснилось, что когда он писал предсмертную записку, то постоянно подходил к родителям и спрашивал, как пишется то или иное слово.

Есть также эндогенные депрессии, когда видимых причин для расстройств нет, а ребёнок страдает. Он плохо ест, не чувствует радости жизни, перестаёт интересоваться тем, чем раньше интересовался, у него нарушается сон, аппетит. Это должно стать предметом озадачивания родителей, нужно найти контакт с ребёнком и выяснить причину, показать его специалисту.

«Рассчитывал на спасение, но мама задержалась»

— Подростки — это особая категория. Они порой очень обидчивые, чувствуют себя взрослыми, всезнающими, а с другой стороны — от всех зависимыми. Часто дети не умеют выражать эмоции, даже переживания обозначаются такими терминами, как «печалька», то есть молодые люди стараются не раскрываться перед окружающими, боятся, что за их броней увидят беззащитность и ею воспользуются. Мы знаем много примеров, когда дети кончали жизнь самоубийством, потому что являлись предметом травли своих собственных одноклассников. Есть компьютерный буллинг, и он особенно страшен тем, что не виден для окружающих.

Многие дети не умеют просчитывать своих шагов, не все понимают, что после смерти уже не воскреснешь. В разговорах с ребятами, которые пытались свести счёты с жизнью, часто проскальзывает мысль, что учительница, мама или подруга их не ценили, не любили, не понимали, а потом они увидят ребёнка в гробу и поймут, как им плохо. Но они плохо понимают, что обратного пути уже не будет.

Был случай, когда мальчик всё распланировал, ждал, что мама повернёт ключ в двери, а он в это время сделает последний шаг, она его увидит, спасёт и поймёт, как сын ей дорог. Мама действительно повернула ключ в двери, но тут её задержала соседка. Когда она зашла в квартиру, спасать ребёнка уже было бесполезно.

«Друзья детей часто знают о тех, кто попал в "группу смерти"»

— Я не знаю, спасли ли сообщения об опасности «групп смерти» чью-то жизнь, но хочется верить, что они заставили родителей задуматься. Если те матери, которые вообще не входили к ребёнку в комнату и не интересовались, чем он занимается, попытались наладить контакт, то это уже хороший шаг.

После истории с «синими китами» практически во всех случаях оказывалось, что так называемые друзья и подруги подростков были осведомлены о вовлечении в «группу смерти». Я говорю «так называемые», потому что настоящий друг всегда готов помочь, а тут мы узнаем, что «ой, Маша боялась кому-то рассказать, я не хотела её подводить, поэтому тоже никому ничего не говорила». В результате Маши нет.

Когда винят во всем интернет, плохих дяденек и тетёнек, которые выкладывают там страшные истории и склоняют детей к суициду, я к этому отношусь скептически. Каждый ищет то, что он хочет найти. Если ребёнок занят, у него есть цель в жизни, он не будет сидеть в этих «группах смерти». Большинство детей, когда их спрашивали про эти сообщества, сказали, что они в курсе их существования, но им это неинтересно, у них другие заботы и увлечения.

— Суицид — это всегда крик о помощи, в редких случаях форма выражения протеста или негодования. Именно поэтому причину нужно искать в среде, в которой находился ребёнок. У нас до сих пор нет подростковой суицидальной службы, и беда в том, что причины детских суицидов не анализируются для общественности и других родителей. Есть такое понятие «трансплантация», когда родители тяжелобольного ребёнка, у которого что-то пострадало в результате травмы, принимают решение отдать его здоровый орган для спасения другого ребёнка. Так и тут, нужно обязательно рассказывать родителям, что может стать причиной суицида. Для этого необязательно выносить в публичную плоскость грязное бельё отдельно взятой семьи.

Недавно мне позвонили из детской поликлиники, оказалось, что там 15-летняя девочка на приёме у обычного врача рассказала, что не хочет жить. При этом школьница не уходила, ждала помощи. Я, когда её увидела, была поражена, насколько она бледная, прямо прозрачная, а выражение лица выдавало большое горе. К вечеру приехали мама и бабушка. Они с криками, что в их семье всё в порядке, что нас всех засудят, пытались увезти девочку домой. К счастью, в этом возрасте согласие родителей на общение с ребёнком уже не требуется. Позже выяснились грустные подробности жизни девочки: она живёт в однокомнатной квартире вместе с мамой, которая приводит разных поклонников. Каждый очередной товарищ считает своим долгом воспитывать девочку, делать замечания. Конечно, в такой токсичной среде ребёнку очень тяжело, поэтому и возникают мысли о суициде как некоем решении проблемы.

— К сожалению, врачи-психиатры практически не подключаются к изучению причин суицидов. В системе МВД тоже есть свои специалисты, но у них задача — выяснять, не подтолкнул ли кто этого ребёнка к самоубийству. В Санкт-Петербурге существовали группы скорой психотерапевтической помощи, когда врачи помогали в какой-то экстремальной ситуации.

Был жуткий случай, когда мальчик покончил с собой, оставив записку, в которой указывалось, что в его смерти виновата конкретная учительница. Конечно, было возбуждено уголовное дело, началась травля этого педагога. Когда в класс пришли психологи и психотерапевты, поговорили доверительно с детьми, то выяснилось, что не всё так однозначно. У мальчика и учительницы было противостояние, он методично её доводил, она не выдерживала, потому что зрителями был весь класс, всем детям нравилось, все ждали, что будет завтра, как сериал. Учительница в силу возраста и своего характера встала с учеником на одну планку и отвечала на его остроты такими же болезненными уколами. В результате они доигрались. Вопрос: почему никто не обратился к специалистам раньше?

Сейчас врач-психиатр работает только с детьми, у которых были попытки самоубийства. Но она одна, а работа очень сложная, в том числе в моральном плане. При выписке из стационара мы даём визиточку, где специально избегаем указания, что это от врача, там указан только его номер телефона, имя и отчество. Парадокс заключается в том, что телефон доверия, как правило, молчит. Иногда звонят взрослые, но в основном для того, чтобы записаться на приём. У нас нет практики обращаться за помощью.

— Большую часть времени подросток проводит в школе. К сожалению, педагоги не всегда замечают какие-то странности в поведении, конфликты или не знают, как на них реагировать. Я понимаю учителей: классы большие, их задача — дать знания, найти подход к каждому ученику, написать множество отчётов, поэтому в такой рутине им легче ничего не видеть, ничего не слышать и отвечать только за свой предмет. Сейчас во многих школах нет психологов, но там, где они есть, не всегда работа ведётся на должном уровне. Некоторые специалисты вместо того, чтобы объединять школьников, помогать учителям, родителям ладить с ребёнком, ограничиваются тестированием и донесением сухих результатов до мам и пап.

Специальных стопроцентных тестов, которые бы определили, что у ребёнка есть суицидальные наклонности, нет. Есть тесты, которые определяют тревожность, высокий уровень агрессии, но нужно уметь эти тесты преподносить, правильно их интерпретировать и потом работать с этими результатами. К тому же тесты проводятся не каждый месяц, а изменение в настроении у ребёнка может произойти в любой момент. Это ещё раз подчеркивает, как важно родителям общаться со своими детьми. Родитель должен видеть своего ребёнка, не слышать, что хлопнула входная дверь и он пришёл, а потом услышать, что он ушёл. Так невозможно увидеть, есть ли синяк у ребёнка, в каком он настроении.

«Контролировать — не значит нарушать личное пространство»

— Часто родители спрашивают, имеют ли они право вскрывать переписку ребёнка в соцсетях, телефоне. Отвечу так: со стороны родителей должен быть контроль, но должно быть и доверие. Отношения необходимо выстраивать так, чтобы ребёнок сам рассказывал о вещах, которые его волнуют, и для этого не нужно бы нарушать его личное пространство. Бывает и так, что потом родители используют открывшуюся им информацию против самого же ребёнка: наказывают его, упрекают, высмеивают. Конечно, после такого ни о каком доверии речи уже быть не может.

Некоторые родители подходят ко всему формально. Одна мама говорила, что обшаривала куртку сына, не находила никаких сигарет, поэтому уверена, что он не курит. Но зачем же лазить по карманам, если достаточно посмотреть на ребёнка. Это чувствуется по запаху, видно по глазам.

В книге «В моей смерти прошу винить Клаву К.» описывается, что когда подросток страдает от неразделённой любви, мечется, переживает, он спрашивает у отца совета. Папа отвечает: «Страдать, переживать, приобретать мудрость, душевную стойкость». Очень правильный совет, но главное, чтобы рядом оказался такой умный папа или любой взрослый человек и подросток захотел с ним поделиться своими переживаниями.