«Я типичный трубочист, который становится нафиг никому не нужен» — история успешного красноярского IT-бизнесмена

Максим Багаев один из самых известных в Красноярске IT-бизнесменов. Создатель федеральной сети магазинов электроники. Торговать компьютерами в городе начал много раньше цифровых ритейлеров. Ютуб-блогер с несколькими сотнями тысяч подписчиков. Преподает в СФУ интернет-маркетинг и предпринимательство. В ноябре прошлого года его компания попала под американские санкции. Корреспонденты NGS24.RU Алексей Тайганавт и Маша Ленц поговорили с ним о делах.

— У моего школьного друга был компьютер, он записывал игры на дискеты. А я с коробкой этих дискет стоял на радиорынке, торговал. Было мне лет 15-16. Место славилось тем, что там тогда (1990-е годы) собиралась просто супер тусовка: какие-то физики, электронщики, программисты, музыканты, короче, красноярская интеллигенция. Я еще толком не понимал, как что работает, уровень погружения на нуле… В общем, цепь событий, мест, людей, привели к тому, что человек, который собирался стать юристом, сейчас рассказывает вам, как будет производить клавиатуру и мышки в Красноярске, — говорит Максим Багаев.

— Сколько ты там торговал?

— На барахолке пару лет. Потом началась учеба в универе, стал системщиком, подрабатывал в магазинах электроники. В 22 года я со своим напарником по «Аверсу» (компания по продаже компьютерной техники) снова вернулся туда. Сначала с машины, затем контейнер. Где-то нашли почему-то израильский флаг и поставили привлекать внимание, потом еще было комсомольское знамя. Веселились. В то время возник дикий спрос на недорогие компьютеры — новый стоил тысяч 25, бэушный мы собирали за пять-восемь тысяч рублей всего. Уровень жизни был невысокий и народ приезжал на радиорынок со всего города.

— И не только из Красноярска, со всех окрестностей.

— Да. И вот стоишь, на улице минус сорок, из еды местные чебуреки — офигенные, кстати, были — и работа прёт. И до сих пор у меня много постоянных клиентов, которые говорят: «Макс, мы помним чебуреки, контейнер, всю эту атмосферу, господи, как хорошо было».

— Знаешь, то дело, которым я занимался, в котором профессионально рос — потребность в нем фактически исчезла. Смотри, в какой-то момент, ты, к примеру, очень хороший трубочист. Условно говорят, в 1905 году ты всеми уважаемый человек, а в 1925-м ты уже нафиг никому не нужен. Вот я — типичный трубочист, — говорит Максим Багаев. — Моя профдеятельность, которой я долго занимался, поменялась полностью. И те навыки, которые были нужны лет двадцать назад, сейчас не востребованы от слова «совсем». И будь ты хоть трижды обалденный продавец в рознице, специалист в своей области — это не имеет никакой ценности.

Все эксперты стали блогерами и человеку не надо никуда идти. Посмотрел видео и заказал все, что нужно на маркетплейсах. Здесь ты «трубочист» — ничего обидного, просто прими, как есть. То есть магазин, оформление, логистика и так далее — все на маркетплейсах. И это сейчас касается многих, точно также умирает финансовая розница, страховая умирает. Вопрос профессиональной реализации, стал гораздо жестче, чем это было лет 10 назад. Тогда мне казалось, что я умею делать хорошо то, что я делаю. Сейчас мне так не кажется, я уже с другими людьми соревнуюсь и у меня понимание, что там расти и расти, — рассказывает Максим.

— Но твои магазины работают, несмотря на маркетплейсы и конкуренцию с большими федеральными сетями.

— Мы выживаем за счет корпоративных клиентов. Розница падала, а корпоратив наоборот — с каждым годом продавал все более сложные вещи, все более тяжелые технологические решения. Сейчас реализуются «хранилки», эти сумасшедшие сервера, которые стоят десятки миллионов рублей. И, кстати, то, что мы попали под санкции из-за «участия в импортозамещении», это не мой успех, а направления моего напарника по корпоративному обслуживанию. В целом, если бы мы не занимались тяжелой компьютерной техникой, программным обеспечением, видеонаблюдением, то сейчас нашей сети как таковой не существовало бы.

— Судя по тому, что американские санкции против своей компании ты называешь успехом, это было не больно.

— Это было приятно. В российском топе — 25 региональных айтишных компаний, но повезло только нам. Наши конкуренты говорят: «Блин, научите как?». Мы смеемся — просто повезло вот так засветиться. Но понятно, что это мешает, потому что есть вещи, которые связаны с дальнейшим развитием компании, с новым направлением. Мы сейчас пытаемся приобретать запчасти уже для производства и иногда прилетает: банк не может принять от нас деньги.

— А вы добиваетесь отмены санкций?

— Сейчас нереально. Какой смысл? Мне кажется, что если сменится политическая обстановка, и все начнут радостно друг с друга снимать санкции, то они автоматом отпадут. Вот Дональд Иванович (Дональд Трамп) сейчас просто жжет. Может что-то и сдвинется. Но гораздо вероятнее, что после добрых слов, наоборот усилится давление; так в мире чаще всего бывает. К этому надо быть готовым и понимать, что это не навсегда, ничего страшного нет.

— Оптимистично, но долго.

—  Кто-то из иностранных компаний с начала СВО отказался работать, но те кто остался в России — их бизнес вырос кратно. Сейчас через три года все посмотрели и сказали: «А что так можно было?» И тоже пытаются зайти обратно. Деньги самый лучший миротворец. А еще — ядерное оружие. Да, спаси Господи ядерное оружие и деньги — они всегда нас помирят. Знаешь, у кого-то из фантастов есть рассказ, в котором дед рассказывает внуку о том, что они постоянно воевали, на них нападали. А потом у них появилось, наконец, супероружие, и все — мир в безопасности. Короче, он говорит все это и показывает на лук, висящий на стене. Наверное, для каждой эпохи нужен свой лук, чтобы мы перестали драться.

— Раз мы о глобальном: распространено мнение, что залежи полезных ископаемых это беда для России. Не нужно прокачивать технологии — качай нефть, продавай.

— Это из разряда: сила — это беда мужчин. А деньги — это беда богатых. Почему, например, не говорят, что железная руда это беда Австралии? Или никто не говорит про Норвегию, никто не жалуется в Канаде, в Катаре, в Саудовской Аравии. По-настоящему, когда у тебя есть то, что ты можешь обменять на нужное для твоей страны это уже хорошо. В ином случае, у тебя сразу же набор инструментов для развития очень сильно сокращается.

Есть такая история, что следующая технологическая волна связана с искусственным интеллектом, с огромными мощностями и астрономическим объемом информации. Мы начинаем этот ИИ встраивать в экономику, заменяя выпадающие поколения. Но тут есть одна проблема — для всего этого нужны большие энергоресурсы. Недаром сейчас в той же Америке идет вопрос о расконсервации ядерных электростанций. Большие IT-гиганты хотят в это вкладываться. И тут оказывается, что в новой технологической волне, если у тебя нет энергоресурсов, ты не сможешь построить инфраструктуру. Это невозможно. И для тебя все закончилось, — рассказывает Максим Багаев.

— Теперь ты планируешь собственное производство в Красноярске.

— У нас тут классная история. Есть два вида финансирования. Ты можешь пойти в банк с текущей ставкой ЦБ. Большинство людей, у которых были какие-то рисковые проекты, желание открыть что-то — они сейчас берут и просто кладут деньги на депозит. И говорят, блин, вообще отлично! Другие покупают какие-нибудь облигации и лет на 15 получают какую-то фиксированную прибыльность, которая вообще и не снилась, если ты занимаешься бизнесом. С другой стороны, есть государство, которое говорит: «Мы дадим дешево деньги, это будет проектное финансирование. Вы придете и расскажете, что нам это интересно, увеличивает наш технологический суверенитет». И ставка там не 25,5%, а 3-5% плюс государство покупает продукцию.

Получается дешевое финансирование и достаточно гарантированный спрос на эти вещи. И мы хотим запустить производство в городе полноценного АРМ (автоматизированное рабочее место) — клавиатура, мышка, монитор, компьютер. И делать их на красноярских мощностях. У нас много компаний с недозагруженными объемами, которые делают что-то из пластика, железа, алюминия.  Мы новички в этом деле, мы понимаем, что еще наломаем дров.

— Сколько новых рабочих мест планируешь?

— Пока немного. Примерно 20−30 рабочих мест дополнительно. Но для нас это очень важно, потому что это изменение качественное. Вопрос не в количестве — открыть еще сто магазинов и заниматься тем же что и всегда. Здесь абсолютно иной процесс, совершенно другой уровень погружения.