«Мама зарыдала, и я понял, что всё серьезно»: красноярец победил запущенный рак и поделился своими советами

Ростислав узнал о том, что болен раком за день до своего 16-летия. Тогда вместе с родителями и старшим братом он жил в Шарыпове, готовился отмечать день рождения. Звонок из краевой детской больницы застал врасплох: «Пришел результат биопсии. У вашего сына лимфогранулематоз». Мама не выдержала и заплакала. И только сам Ростик с самого начала знал, что будет бороться до конца.

Сейчас Ростиславу 32 года. Он сам работает в медицине. После окончания школы шарыповец приехал в Красноярск и выучился на анестезиолога-реаниматолога. Врач совмещает работу сразу в двух крупных больницах — Березовской РБ и ковидном отделении БСМП. О своем опыте 12-летней давности доктор Ростислав Валентинович часто рассказывает своим пациентам.

— У меня никогда не было плохого самочувствия. Я занимался спортом — хоккеем и кикбоксингом, вел свою обычную жизнь. А потом пришло время медкомиссии, которую назначают, кажется в 9-м классе для военкомата. Я прошел всех специалистов и, перед тем как уйти, сказал врачу-педиатру «А еще у меня большие лимфоузлы на шее, вот тут. Они правда не болят и никак не беспокоят...» — вспоминает Ростислав. Возможно, если бы он тогда промолчал, невольно подписал бы сам себе смертный приговор.

Шарыповский врач пощупал горошины на шее мальчика и нахмурился. Лимфоузлы и правда оказались воспаленными, размером с виноград «изабелла». Доктор заподозрил туберкулез и выписал Ростику направление в краевой тубдиспансер.

— Мы с мамой приехали в Красноярск, сделали снимок грудной клетки, а там везде воспаленные лимфоузлы. Сами легкие были чистые. И тогда нам сказали: «Вы нас, конечно, извините, но лучше бы это был туберкулез. Вам срочно надо ехать в детскую онкологию». Я посмотрел на маму, она зарыдала, и я понял, что всё серьезно, — рассказывает Ростислав.

Биопсия показала, что у Ростика уже запущенная стадия рака — 3b. Болезнь бессимптомно крепла и развивалась в его организме минимум год. Гигантские злокачественные клетки множились в лимфатических узлах по всему телу: на шее, в груди, около селезенки.

Мальчику поставили диагноз лимфогранулематоз, также известный как лимфома Ходжкина. Этот вид рака обнаружил британский патологоанатом Томас Ходжкин еще в 1832 году. Из-за чего болезнь возникает в детском организме, доподлинно не установили до сих пор. По статистике лимфома Ходжкина, чаще поражает мужской пол, причем в относительно молодом возрасте.

— Я считаю, что мне очень повезло с доктором, — говорит Ростислав. — На тот момент детскими лимфомами в Красноярском крае занимался только один специалист — Олег Анатольевич Малютин. Он нам сразу сказал: «Вы должны мне доверять и делать всё, как я вам советую». И мы доверились полностью, абсолютно всем его инструкциям. Мама не занималась самодеятельностью, не кормила меня травами и волшебными зельями. Только традиционная медицина и ни шагу в сторону.

Лечащий врач сразу же назначил химиотерапию, которую нужно было принимать в течение года. Она состояла из капельниц, таблеток и капсул с нужными препаратами. Каждые две недели Ростик приезжал в больницу, чтобы сдать анализы и получить новые назначения. Самое неизгладимое впечатление на 16-летнего парня произвел его первый визит в детское онкологическое отделение.

— Когда я только туда зашел, я увидел в принципе обычных жизнерадостных детей. Но они были как пришельцы. Абсолютно все лысенькие, как будто их побрили. Ни бровей, ни ресниц. Они все были такие. И мне было 16 лет, а многим из онкологических больных — 4, 5, 7 лет. Они бегали и играли в своих палатах. Но это зрелище совсем не радует глаз, — говорит Ростислав. — За год моего лечения я со многими из них так подружился, что мы на время стали одной семьей. Делились привезенной из дома едой, заботились друг о друге после капельниц. Самая ужасная вещь состоит в том, что за год моего лечения пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать тех, кто выжил.

Несмотря на страшный диагноз Ростислава, семья Степанчуков не растерялась ни на секунду. Даже очень эмоциональная мама, хоть и могла дать волю слезам, в нужный момент умела собраться и не поддаваться унынию. Стойкий и суровый отец был столпом психологической прочности, на котором всё держалось.

— Был один прикольный случай. Раньше же было модно ходить с длинными волосами и у меня была стрижка, похожая на фирменную шевелюру Димы Билана — на затылке длинные волосы, а впереди чуть короче. А мой папа старой советской закалки всё время говорил: «Я тебя когда-нибудь побрею!» Когда я приехал домой после первого курса химиотерапии, наутро проснулся, а у меня вся подушка в волосах. Я на кухню захожу, говорю: «Мам, пап! Смотрите!» И вырываю из головы целый клок волос. Мама давай реветь, а папа говорит: «Вот говорил, что тебя побрею. А теперь мне перехотелось», — рассказывает Ростислав с улыбкой.

Вспоминая себя 16-летнего, он уверенно говорит, что никогда не ощущал панического страха перед болезнью. Возможно, этому помог общий настрой близких родственников, которые не позволяли себе депрессивных мыслей. Ростик всегда слышал только слова поддержки и оптимистичной уверенности.

— Понимаете, я такого мнения был тогда и остаюсь сейчас, что это мое испытание. Я это понимал с самого начала. Думал: что будет, то будет. А если есть какие-то палки в колесах, значит их надо вытащить и ехать дальше, — говорит Ростислав. — Если речь идет об онкологии, это всегда у людей вызывает страх. И не важно, появилась эта болезнь в детстве или во взрослом возрасте. Но я всегда говорил и всем буду говорить: бороться надо! Хвост трубой и пошел! Всё равно вариантов нет, тебя уже приперли к стене, надо что-то делать. Я вот сдаваться не привык.

Ростислав хорошо помнит момент, когда услышал, что его организм полностью справился с болезнью, лечение закончено и теперь он может выписаться из больницы.

— Олег Анатольевич отдал мне документы. Сказал приезжать раз в год, чтобы наблюдаться и сдавать анализы. А потом мы обнялись с ним, как родные, и попрощались. И до сих пор у меня очень теплые отношения с моим доктором. Он всё еще практикует. Мы с ним на связи, у меня есть его сотовый телефон. Если сейчас у меня возникают вопросы по моей работе, связанные с его специальностью, без проблем могу ему позвонить, и он подскажет то, что знает, — говорит Ростислав.

После выписки Ростику пришлось закончить спортивную карьеру. Стимулирование иммунитета может негативно повлиять на повторный рост злокачественных клеток. Мальчику присвоили детскую инвалидность, а после совершеннолетия выписал вторую группу. Первые пять лет после выздоровления он дважды в год обследовался на рак. Следующие пять лет сдавал анализы раз в год. А после наступления десятилетней стойкой ремиссии его сняли со всех онкологических учетов и лишили инвалидности.

Последствия ядовитой химиотерапии, пройденной в детстве, 32-летний Ростислав ощущает и сейчас. Лекарства, убивающие злокачественные, раковые клетки, почти в той же степени отравляли и доброкачественные. До сих пор у Ростислава, как и у многих бывших онкопациентов, есть проблемы с сердечной деятельностью. Он вынужден жить с постоянной тахикардией, соблюдать массу медицинских рекомендаций. Ему крайне нежелательно париться в бане и уж тем более прыгать после нее в ледяную прорубь или в снег. Под палящим солнцем Ростислав ходит в панаме и в одежде с длинными рукавами, чтобы избежать негативного воздействия солнечных лучей.

— Где-то очень глубоко у меня всё же есть страх, что эта болезнь может вернуться. Именно поэтому я соблюдаю все меры предосторожности. Но в обычной жизни, в посиделках с семьей мы стараемся не мусолить эту тему и не вспоминать об этом периоде нашей жизни. Мы больше любим посмеяться и поговорить о чем-нибудь интересном, — признаётся Ростислав.

Врачом Ростислав Степанчук хотел стать и до болезни.

— В другой стезе я себя не видел и другие варианты вообще не рассматривал, — рассказывает он. — Сначала я хотел быть хирургом. А после того, как провел год в детской онкологии, я захотел помогать именно детям и поступил на педиатрический факультет Красноярского медуниверситета. В этот период у меня было убеждение, что я стану детским онкологом, как мой доктор Олег Анатольевич. Но жизнь — непредсказуемая штука, у меня по семейным обстоятельствам не вышло продолжить обучение в московской ординатуре. На тот момент я уже работал медбратом в реанимации и понял, что здесь точно так же всё на грани жизни и смерти. Поэтому я стал анестезиологом.

Сейчас доктор Ростислав Валентинович никогда не дает прогнозы своим пациентам. Считает эту практику непрофессиональной и некорректной.

— У меня негативное отношение к слову «прогноз». Мы же не в гидрометеоцентре работаем, и мы не боги. Врачи не могут предугадать что-то наверняка. Каждый пациент индивидуален, никто не знает, как его организм будет бороться за жизнь, — уверен врач.

Зато каждому отчаявшемуся пациенту он всегда говорит о том, какой кошмар пережил сам и смог из него выкарабкаться.

— Я им говорю: «Ты посмотри на меня. Я живой. Я смог, и ты сможешь». И вижу, что человек, который секунду назад морально увядал, уже изменился в настроении. Нужно работать над собой в плане эмоций! Не давать взять верх негативу. Нужно говорить самому себе и передавать близким ощущение того, что ты боец и ты со всем справишься, не опустишь руки. Потому что, когда люди вокруг тебя начинают грустить, тебе невольно становится не по себе. А еще нужно четко следовать указаниям врачей без самодеятельности. Если хотите попить какую-то травку по своей инициативе, это лучше согласовать с доктором. Ну и главное — верить в то, что всё получится, — дает напутствия бывший онкобольной.

В этом коротком видео можно посмотреть, как каждый человек должен проверяться на рак и где такие обследования делают бесплатно.

«Приводит к мутациям»: ученые выяснили, как лампа для гель-лака может спровоцировать рак.

«Я не хотела остаться без груди в 35 лет»: истории красноярских женщин, которые перенесли мастэктомию.

«Во время курса химиотерапии вышла работать в реанимацию». История 37-летнего врача, которая лечится от рака.