«Вирус мутирует каждые 15 дней, лечения нет»: разговор с доктором из Израиля о коронавирусе и карантине

13 апреля в нашем инстаграме мы провели прямой эфир с Борисом Брилем — доктором, уроженцем Красноярска. Сейчас он живет в Израиле и на данный момент работает в отделении, где лечат больных коронавирусом в новом созданном центре на базе гериатрического отделения. Мы поговорили с ним о коронавирусе, карантине и лечении. Предоставляем вам расшифровку разговора, а также вы можете послушать запись прямого эфира и узнать все из первых уст.

— Борис, расскажите, сколько больных в Израиле и как у вас в целом обстоят дела?

— В Израиле около 11 400 больных, умерло за все время 110 человек, в районе 160 человек в тяжелом состоянии, на аппаратах искусственной вентиляции легких — в районе 120 человек. Сколько из них уйдут с аппаратов — неизвестно. 81% людей, которые заражаются коронавирусом, являются бессимптомными или у них легкая симптоматика.

— У вас есть карантин или самоизоляция?

— У нас карантин частичный, можно отходить на 100 метров от дома или за продуктами, в машине не должно сидеть больше 2 человек, по улице положено ходить в масках, основная часть магазинов закрыта, мелкие открыты. В аптеки нельзя заходить больше двух человек, в магазине у входа стоят температуру проверяют, и расстояние должно быть не меньше 2 метров между людьми.

Основная масса довольно сознательно ведет себя, есть несознательные, есть часть, кто ездит на работу, жесточайшего карантина не было. В частичном карантине мы с начала марта, процент умерших у нас 0,7–0,8%, и так и держится. Мы рано закрыли границы и, дай бог, чтобы мы скоро уже вышли на плато или на снижение.

— Как вы в Израиле лечите пациентов с коронавирусом?

— Существует симптоматика. По статистике, у 97% тех, кто симптоматичный, есть температура. Когда мы говорим о бессимптомных, это может быть небольшая температура. Мы можем говорить о кашле, сухой кашель всего у 67%, при том что у 36% есть влажный кашель с мокротой. Боли в мышцах есть у 74%. Если после 5 дней симптомы проходят, сдаем анализы, если отрицательный — снова сдаем анализы на следующий день, если вируса нет — выписываем.

По симптомам чаще всего температура и снижение сатурации (снижение кислорода), больных с кашлем я не вижу. Если есть нарушения дыхания, то этим пациентам в моем отделении я назначаю лекарство от малярии по протоколу лечения и рекомендациям Минздрава. Но это не четкая инструкция, потому что реального лечения мы не знаем, вирусу пару месяцев. Мы так же не можем вылечить вирус герпеса или цитомегаловирус, нет лечения вируса СПИДа, гриппа. Вирусы почти не лечатся. А тут 2 месяца вирусу, они не слушают людей, они были до людей и будут после. Тем более, они даже не совсем живые организмы.

— Есть ли шансы, что появится лечение от COVID-19 или прививка?

— Коронавирусы — это группа заболеваний, и лечения от них нет. SARS также был коронавирусом (атипичная пневмония, эпидемия которой была в 2002–2003 гг. — Прим. ред.), но немного другим. Что касается коронавируса, в среднем инкубационный период — 5,1 дня, симптоматика — 1,2 дня. Это средние числа. Соответственно, человек 6 дней с тяжелой симптоматикой может не знать, что у него COVID, и он продолжает заражать людей. Поэтому на сегодняшний день единственное лечение — это стараться сузить контакты с людьми, снизить передачу.

— Есть информация, что у тех, кто переболел, остаются проблемы с дыханием. Это так?

— Если тяжелое течение, поражаются легкие, будут некрозы, могут быть проблемы с дыханием. Но не этого надо бояться.

— А если мы все переболеем коронавирусом, у нас выработается к нему иммунитет?

— На сегодня мы не знаем, сколько он держится внутри тела человека, может, 2 недели, может, месяц, а может, всю жизнь, и мы не заболеем. А может, будет мутировать, и бывает, что мы получаем тела от одного, а болеем другим. Надо понимать, что вирус мутирует раз в 15 дней.

— То есть тот вирус, что сейчас у нас — не тот же самый, что был в Китае, в Ухани?

— Сейчас выделяют три вида вируса — есть китайский, европейский, американский, который ближе к китайскому. Все они мутируют немного. Почему говорят, от животного перешел? Он был у животного все время, потихоньку мутировал, много тысяч лет, потом перемутировал так, что смог передаться к человеку, и он начал передавать его другим людям. Но мы все равно все это наверняка не знаем, потому что, напомню, вирусу всего пару месяцев.

— Почему важна самоизоляция или карантин?

— Потому что у нас нет лечения, кроме самоизоляции, неважно, как она административно называется. Я понимаю экономические аспекты проблемы, многим кушать нечего, я прекрасно понимаю, но, будучи врачом, я не могу думать об этом. Пока единственное средство — карантин. Вы можете не заболеть, но заразить близких пожилых людей, заразите кого-то третьего, даже кого вы не знаете. Но разве невозможность сходить в парк или погулять соизмерима с тем, что можно убить какого-то человека?

Говорят, что в Италии подтасованы цифры — ничего не подтасовано: коллеги из Италии говорят, что даже гастроэнтерологи сидят на аппаратах ИВЛ и контролируют дыхание людей. Потому что не хватает медицины.

Я все-таки думаю, что в Красноярске все чуть раньше прошло. Я думаю, было уже много заразившихся, тут в данной ситуации счастье страны, что мало пожилых людей. Именно в данной ситуации. Если вы ходите в ресторан, вы не видите людей за 80 лет, которые пьют, кушают, пьют кофе по утрам или едят пиццу, багеты. А те, кто живые, они почти не передвигаются. Плюс возьмем Красноярский край: там около 3 миллионов населения, а размер больше, чем 5 Франций. Большие площади, нет массовых скоплений, только торговые центры и спортзалы. А если кто-то тяжело переболел пневмонией еще в феврале, никто коронавирус еще не ставил.

— Чем так страшен коронавирус, что его стоит бояться?

— Есть мультиорганная недостаточность, когда отказывают органы, есть, когда легкие не могут дышать, поскольку там много воспалительной ткани и человека вообще невозможно «продыхивать». Аппараты ИВЛ должны быть настроены специфически, когда у тебя нет легочной ткани, нет поступления кислорода.

И аппарат ЭКМО, который называют панацеей — это не панацея. Этот аппарат давно известен, использовался давно, но это не значит, что человека можно снять с аппарата и он сможет дышать. Иногда не остается легких, и в этом вся проблема. Если такого человека снять с ЭКМО, он умрет через 5–10 минут. И вечно человек сидеть на ЭКМО или ИВЛ не может.

— Можно ли надеяться на то, что коронавирус станет сезонным заболеванием и пройдет с наступлением тепла?

— Все может быть. Самый большой исследовательский центр коронавируса находится в университете Джона Хопкинса в США, там все исследования делали при температуре 21–26 градусов. У нас на той неделе температура почти 40 держалась 2 дня, но количество заболевших не снизилось. Через неделю будет под 40 и продержится до октября-декабря без дождей. Там и посмотрим, что будет через 1–2 недели.

— Вы уже упомянули университет Джона Хопкинса. Расскажите, какие источники, публикующие информацию о коронавирусе, можно считать авторитетными? Все ссылаются на ВОЗ.

— ВОЗ вообще не авторитетный источник и никогда не был. Я начинал как семейный врач — это долгая специализация, которая включает в себя много разных специализаций, и мы никогда не пользовались протоколами ВОЗ. В Израиле мы пользуемся протоколами американской ассоциации семейных врачей, в Европе — европейской ассоциации. Потом я перешел на специализацию анестезиолога-реаниматолога, есть американская ассоциация анестезиологов. Сразу скажу, чтобы не было теорий заговора, что американцы командуют всеми — просто между собой по большей части сотрудничают Америка, Европа, Израиль, Южная Корея и Япония. И в рекомендациях из американских ассоциаций используются данные всех этих стран, лекарства исследуются коллегиально, не только в Америке, но и в Нидерландах, и в Канаде — везде.

Какие источники? Есть Джон Хопкинс, есть журнал New England Journal. Точно вам скажу, что там никто не подделывает информацию и никто ничего не изменяет.

И я смотрел «Яндекс» по распространению коронавируса, там адекватные цифры. В данной ситуации можно им верить.

— Как думаете, когда все это кончится?

— Не могу сказать. Если пика не будет, то уже через месяц. Я уже и сам хочу в Красноярск, в сторону Кодинска куда-нибудь, в Богучаны на рыбалку (улыбается). Но авиасообщение, думаю, восстановится к сентябрю.

Если судить по опыту Китая, хотя от них очень сложно добиться информации, в Ухани они всех закрыли на 3 недели, и это сработало. У вас и у нас все это полумеры, я бы ввел жесткий карантин везде.

— То есть нам нужно дождаться пика и расслабиться?

— После пика можно будет расслабиться. Но если система здравоохранения не выдержит наплыва, то будет много смертей. Если всех подряд везти в больницу, то точно не выдержит, будет катастрофа. У нас кто-то закрывается в гостиницах или дома, у кого легкие симптомы коронавируса, а больных везут в специально созданные цифры. А как принять одномоментно 11 тысяч больных?

— И как понять, где пик и когда он заканчивается?

Пик — это процент нарастания каждый день. Если каждый день 18–20 процентов в день, это значит, мы идем к пику. Когда снижается, то 12–13%.

— Если появится возможность сделать тесты за деньги, есть ли смысл это делать?

— Я не знаю, какие тесты у вас используются, но они могут быть низкого уровня чувствительности. В Израиле используются южно-корейские тесты, ПЦР. Самые действенные дают результаты за 2 минуты или за 4 часа, но они в основном в США. И все они только разработаны.

У нас делают исследования по тем же критериям, что и в России: если есть симптомы или состоял в контакте с больным. Тесты лучше делать на дому и сохранять карантин.

— А что по поводу вакцины БЦЖ? Правда ли, что она может защитить от коронавируса?

— Это только мнение, нет доказательных работ. Возможно да, возможно, нет.

— А противомалярийные препараты или препараты от ВИЧ?

— Есть от ВИЧ, есть противомалярийные, по моему мнению, последние не очень-то работают. Есть также от ревматоидного артрита. А то, что показывают, что кому-то назначают арбидол при подозрении на коронавирус, — это такой мрак вообще, это мракобесие. По поводу женьшеня и чеснока — в ту же топку, что и арбидол. Имбирь тоже. Имбирь и чеснок помогает тем, кто его продает, поддерживать их экономическое положение.

— Курильщики переносят болезни тяжелее?

— У легких курильщика меньший резерв, и если заболевание проходит симптоматично, то да. Но работы показывают, что заразиться — меньший риск. Но течение тяжелее.

Почему меньший риск — не знаю, вирус молодой, не было исследований и контрольных групп. Но я думаю, потому что слизистая обожженная химикатами, она то ли толще, то ли не такая здоровая, чтобы вирус мог проникнуть. Но если проникнет, резерв легких меньше и будет хуже.

— Вы говорили, что вирус мутирует каждые 15 дней. А есть ли смысл тогда прививаться? И в том числе от гриппа.

— Это минимальные мутации, так что да, если прививка от коронавируса, смысл будет прививаться, да и в целом есть смысл.

— Как думаете, почему с появлением нового коронавируса появилось так много мракобесия?

— Человеку тяжело верить во что-то абстрактное, в то, чего он не видит. Дональд Трамп говорил, что у нас вируса нет, а он есть, и не ему это решать. Люди бы резко пересмотрели мнение о вирусе, если бы умер кто-то из их родных. Те, кто сейчас гуляет, столкнувшись с этим, бегали бы с палками и загоняли домой остальных людей, которые продолжают гулять. Не обязательно ждать, чтобы твой близкий умер, — заботься еще о другом, о близком даже незнакомых тебе людей. Имей ответственность.

— Можно ли как-то повысить иммунитет?

— Не существует препаратов, повышающих иммунитет, это тоже один из моментов мракобесия и развода. Все эти рекламы не имеют никакой доказательной базы. Повышение иммунитета возможно, если вы занимаетесь спортом, много пьете воды, ведете здоровый образ жизни, едите здоровую еду. Можно закаляться, можно ходить в баню. Отказ от алкоголя — алкоголь не повышает иммунитет и никогда не повышал.

Водка не лечит, водка калечит. Водка даже для протирания рук не подходит, нужно 70% спирта. В реальности нет ни одной работы, что употребление алкоголя полезно для здоровья.

— Какие еще есть средства профилактики? Есть смысл носить маски?

— Маски носить есть смысл, это снизит распространение и ограничит контакт с каплями.

Хлоргексидин помогает, если в растворе с этиловым спиртом 70%. Мирамистин тоже нет. Есть такой сайт FDA. Это американская ассоциация по контролю за качеством. Они проверяют лекарства со всего мира, если какое-то лекарство не прошло исследования, производителя засудят. Весь продвинутый мир пользуется этими рекомендациями. И мирамистина там нет, как и арбидола.

Существует доказательная медицина, считается, что в России пользуются европейскими рекомендациями. Вот вам выписывают арбидол, а вы попросите показать протоколы ассоциаций медиков, где написано, что нужно лечить арбидолом. Или посмотрите сайт FDA. Кто-то говорит, что эти лекарства настолько хороши, что невыгодны страховым — ну это тоже ерунда. Это не сговор, если бы они были настолько хороши, их бы всем давали, особенно в капиталистических странах, чтобы в карман капало больше денег.

Подытожим: мыть руки, пока посидеть дома, никто ведь не умер от того, что дома сидит. Не скупайте аптеку, маски можно носить (рекомендуется носить самодельные маски. — Прим. ред.), но оставьте медицинские маски людям в больницах. Врачи, не кидайтесь на амбразуру, используйте средства защиты. Ваша смерть никому ничего хорошего не принесет.