Сто оттенков синего: красноярская художница создает дорогостоящие картины из рентгеновских снимков

Искусство многогранно, порой удивляет формами. А мы не устаем удивляться сами и продолжаем рассказывать о красноярских художниках. Корреспонденты NGS24.RU Алексей Тайганавт и Мария Ленц встретились с Анастасией Безвершук, художником, создающим картины из рентгеновских снимков.

— Смотри, вот моя архивная семейная фотография, тут мы маленькие: я и все сёстры. Это история, которая скоро исчезнет, — говорит художница Анастасия Безвершук. — Хрупкость памяти — одна из главных тем в моем творчестве.

Она держит в руках отпечатанный на прозрачной самоклейке скан старого фото. На усиленном контрастом негативе черные маски лиц. Обездвиженные пятна света. На белую бязь Настя наносит фоточувствительный раствор и приклеивает к ней изображение. Под ультрафиолетом — почти как в жизни — в нем проявится динамика.

— Мне больше нравится делать это на солнце, оно активное и процесс проявки занимает всего пять-восемь минут, — рассказывает Анастасия. — Сейчас под ультрафиолетовыми лампами нам понадобится двадцать.

После обработки ультрафиолетом, Анастасия тщательно полоскает ткань под проточной водой. Выжимает и вешает сушиться. Первый этап работы закончен. Дальше предстоит вышить изображение бисером.

Такой способ печати называется цианотипия. Его изобрели в середине 19 века для светокопий чертежей и документов, теперь его любят художники. После проявки монохром окрашивается в разные оттенки синего. В этом стиле изображения Настя начала работать четыре года назад.

— Был карантин по ковиду. Я сидела на даче, и мне хотелось как-то найти способ запечатлеть красоту природы, растений, которые сейчас есть, а совсем скоро их уже не будет. Вот это исчезающее остановить. Фотографировать не хотелось, делать гербарии, тем более, — говорит Анастасия Безвершук. — И вот тогда я нашла цианотипию. Начала, как и все с цветочков — все их печатают — потом перешла на архивную фотографию и рентгеновские снимки. Кто-то считает эту технику, прямо цитирую «тупенькой». Но мне понравилось, потому что она и правда очень лёгкая, да.

— Нет ощущения, что синий цвет ограничивает в выражении?

— Да, мне говорят: «А тебе не надоел синий». Но цианотипию можно тонировать. У синего большой спектр оттенков, а еще можно перевести в серый, в сепию, зелёный. Здесь я к цвету отношусь скорее, как к чему-то, символическому. Синий цвет, что это про бесконечность, про небо, про воду и метафизические явления.

В павильоне музейного центра «Площадь Мира» Анастасия показывает одни из последних своих работ. За основу взяла МРТ и рентгеновский снимок.

— Каждый фрагмент работы — хотя они выглядят очень одинаковыми — печатается отдельно. Всё реальная история, взяла их у знакомых, а не то что зашла в интернет и скачала. Это важно и более честно, исследовательский подход. Близкий, потому что работаешь с настоящими людьми, а не воображаемыми источниками, — говорит художница. — Это продолжение темы хрупкости человеческого тела, хрупкости бытия и жизни. Хотя мы себе кажемся такими сильными, крепкими. Здесь я провожу аналогию с бабочкой: совершенная ее форма и с другой стороны невероятная уязвимость. Интересно, что на одной из выставок про картину, сделанную на МРТ головного мозга, медики мне сказали: «Вы в курсе, что место, на которое вы пришили бабочку, врачи так и называют „бабочка“. Я этого раньше не знала… А эта снежинка из костей она тоже про хрупкость. Сама по себе снежинка — имеет прочную структуру, но при этом, когда она падает нам на ладонь, тут же тает.

До восьми лет Анастасия Безвершук жила в Казахстане, потом вместе с родителями эмигрировала в Россию. Отучилась в архитектурно-строительной академии на педагога по декоративно-прикладному искусству и пошла работать в музейный центр.

— Эмиграция очень травматичный опыт. Все очень резко и неожиданно происходит: тебя из одного контекста берут и помещают совершенно в другой. Из моего прекрасного райского сада с яблонями, мы вдруг очутились в холодной Сибири — рассказывает Анастасия. — Всё чужое и никаких яблок нет нигде. Последний раз на родине я была лет пятнадцать назад. Ходила вокруг нашего дома, который к тому времени уже купили другие люди. Бабушкины розы, яблони, вот это родное отрезало, оно осталось там за забором, недоступным. Гештальт такой — он только через искусство может закрыться. Ну и, как мы видим, последние два года тема эмиграции снова стала актуальной. Эти исследования, они идут изнутри и выходят из каких-то потребностей и интересов художника. Когда я исследую тему архива, эмиграции, дома, памяти я смотрю, какие инструменты, визуальные образы помогают раскрыть мои идеи.

— В последнее время я интегрирую свои работы в объекты: в мебель, оконные рамы. Сделала чертеж своего дома по воспоминаниям. И в каждую из комнат я вписываю, что ней было и что я помню об этом. В одной из комнат были советские часы, их бой разносился по всему дому. И ту фотографию с сестрами я интегрирую в такие же часы, она будет вместо циферблата, — говорит Настя.

Свои работы Анастасия выставляет на художественных ярмарках в Москве и Петербурге. Когда-то ее картины продавались за несколько тысяч рублей, теперь в столице цены ниже шестидесяти тысяч нет.

— Дорогие, конечно, чаще всего берут в Москве и Питере, у нас предпочитают дешевле. Но демпинговать здесь не принято и цена должна быть одна, — говорит Анастасия. — Искусство — это вообще необязательно, это не базовая потребность человека; выбирая между покушать, жить хорошо и вкладываться в искусство или изучать, конечно, люди выбирают базовые вещи. Но, тем не менее, искусство очень дорого стоит. Цену определяю частично я, частично рынок и те, кто продают эти работы.

— У тебя дома висят на стене твои картины?

— Нет, к сожалению. Их в принципе, немного тех работ, которые я бы именно оставила — прямо близких и дорогих мне. И они сейчас гастролируют по выставкам. Мне всегда кажется, что успею сделать что-нибудь, но пока на продажу, на выставки. Думаю, пока они востребованы, пусть будут там, где их спрашивают. Их же не так много, как может показаться, вроде, делай там хоть по сто штук в день. На самом деле, немало времени занимает идея. Да и бисером я долго вышиваю. Я теперь часто провожу мастер-классы, где обучаю этой технике. Мне, допустим, не страшно, что будет очень-очень много конкурентов, потому что главный вопрос, а что ты будешь с этой техникой делать? Цветочки печатать и фотографии — большого мастерства не надо, а какие ты идеи будешь воплощать, как использовать умение, вот это важнее.