Бизнес-омбудсмен Красноярского края озвучил неприятные цифры — интервью к годовщине локдауна

В Красноярске ровно год назад, 27 марта 2020 года, губернатор закрыл для посещения все рестораны, бары и прочий общепит, салоны красоты и спа, бассейны и фитнес-центры. Чиновники приостановили работу любых магазинов за исключением аптек и супермаркетов с товарами первой необходимости. Под запретом оказалась работа частных медцентров, а также оказание стоматологических услуг за исключением экстренных случаев. Детские сады и дневные группы тоже ушли на карантин, а с ними — все без исключения развлекательные заведения для детей и взрослых. Тогда было объявлено, что ограничения вводятся всего на неделю. Но сейчас мы уже знаем, каким длительным оказался локдаун. Его последствия для бизнеса мы обсудили с уполномоченным по правам предпринимателей в Красноярском крае Станиславом Заблоцким, который приступил к работе в самый разгар пандемии.

По его информации, к концу прошлого года в крае закрылись всего 3% предпринимателей, но две трети оставшихся считают свое финансовое неблагоприятным, а 12% оценивают его как крах. Еще больше бизнесов столкнулись со снижением спроса и выручки, которые к концу 2020 года стали хуже, чем во время весенней самоизоляции.

— Станислав Сергеевич, вы стали бизнес-омбудсменом края в начале июня 2020 года, это самый разгар пандемии. Вспомните, с какими жалобами/проблемами к вам пришли первые посетители. Был ли шквал обращений в этот период?

— В крае в течение двух лет не было уполномоченного по правам предпринимателей. Наверное, в связи с этим ажиотажа не было. Сейчас информации о моей работе всё больше, и идет рост обращений с каждым месяцем.

В самом начале моей работы было много вопросов и по открытию бизнеса, и по поддержке, и по новым льготам, в том числе отказам в предоставлении льготных кредитов. Но в июне уже многие возобновили работу. Поэтому жаловались и на притеснения со стороны монополистов, и на неплатежи, и на нарушения при использовании муниципального имущества, тех же павильонов.

— Спустя год как оцениваете последствия локдауна и пандемии в общем — сколько предпринимателей остались на плаву из тех, что работали в начале 2020 года?

— По данным исследования аппарата Бориса Титова, закрылись около 3% предприятий по всей стране. Это немного. И я склонен разделять эту цифру. Вопрос в ином. Сколько закроется еще, когда 12% предпринимателей расценивают свое состояние как крах, а 83% бизнеса отмечают неблагоприятное финансовое положение?

И еще момент. А как упали их экономические показатели? Например, 63% опрошенных нами бизнесменов отметили, что их выручка за последний квартал 2020 года продолжала снижаться даже по сравнению со вторым и третьим кварталом 2020 года. Что уж сравнивать с более благоприятными периодами.

— Назовите 3 наиболее пострадавшие отрасли бизнеса.

— Коронавирус, безусловно, затронул все сферы бизнеса. Ведь не зря, по данным исследования федерального бизнес-уполномоченного, почти 80% предпринимателей отмечают снижение спроса на свою продукцию. Эта цифра говорит сама за себя.

К наиболее пострадавшим отраслям относится деятельность гостиниц, кинотеатров, общепита, туристических агентств и туроператоров, по организации конференций и выставок, деятельность в области спорта, отдыха и развлечений. Это как раз те сферы, где ограничения действовали дольше всего и отчасти продолжают сохраняться.

— А 3 самые успешные в пандемию? Почему?

— Здесь я могу ошибаться, поскольку успешные не обращаются к уполномоченному. Я как тот доктор — вижу только боль, мучения и страдания бизнеса. Процветающие и пышущие экономическим здоровьем идут мимо моего кабинета. Но я не сделаю, наверное, открытий, если скажу, что самые успешные, как всегда, — это монополии и иные компании, которые работают на природных ресурсах. Энергетики, газовики, нефтяники. Банки и телекоммуникационные компании. Фармацевтическая промышленность и аптеки. В меньшей степени, но всё же успешной осталась розничная торговля, на которую отчасти повлияло лишь падение платежеспособного спроса населения. Впрочем, это мое личное мнение, не основанное на каком-то глубоком анализе.

— Власти — федеральные и краевые — приняли несколько пакетов мер поддержки бизнеса. Какие меры, на ваш взгляд, оказались эффективными, а какие нет? Почему?

— Мне корректнее, думаю, выразить мнение о мерах краевых. Так, если судить по мнению предпринимателей, опрошенных как в регионе, так и в пределах всей страны, почти половина респондентов оценили региональные меры поддержки отрицательно.

Здесь сказался ряд факторов. Не было достаточного информирования. Привязка мер поддержки к кодам ОКВЭД оставила за пределами помощи многие фактически пострадавшие отрасли. Реально помощь получили от 30 до 40% реально нуждающихся в этом. Усугубила ситуацию и явная недостаточность мер в Красноярске, который, например, сузил круг муниципальных арендаторов, получивших льготы. Не было предусмотрено и снижение аренды для тех, кто арендовал имущество у государственных или муниципальных учреждений. А таких было немало.

Хотя в целом на поддержку в разных формах пошли миллиарды краевых бюджетных рублей. И надо отдать должное региональной власти — впервые в истории они так массово тратили на предпринимателей бюджетные деньги. Отдельно и позитивно стоит отметить, конечно, налоговые льготы, прежде всего по налогу на имущество и УСН.

— На недавнем заседании в заксобрании вы попросили увеличить штат сотрудников. Так много работы?

— Красноярский край в этом смысле находится в самом незавидном положении. Даже выборочный анализ говорит о том, что при уверенном втором месте в СФО по числу субъектов малого и среднего предпринимательства и по количеству поданных жалоб краевой закон предусматривает минимальное число помощников. Ну, например, в Иркутской, Томской областях у уполномоченного по 8 помощников при том, что количество зарегистрированных субъектов МСП существенно ниже. Всё познается в сравнении.

Но отдельные депутаты, которые, как мне кажется, не умеют мыслить масштабно и руководствуются сиюминутными и популистскими мотивами, полагают, что надо сравнивать не с соседними регионами, а с количеством жалоб избирателей у самих таких депутатов. Это в корне неправильно. Во-первых, каждая жалоба в области бизнеса во многом индивидуальна и предполагает большой объем работы, анализа законодательства и судебной практики, изучение огромного массива документов и запроса информации у различных адресатов. Так работают уполномоченные по правам предпринимателей по всей стране.

А во-вторых, у бизнес-омбудсмена, помимо рассмотрения жалоб, существует по закону масса иных функций, например, оценка регулирующего воздействия, предъявление исков к чиновникам и представительство в судах, участие в выездных проверках, посещение предпринимателей в СИЗО. Это требует достаточных трудовых ресурсов.

— Кто в основном обращается, назовите наиболее частые запросы. Удается ли решать проблемы предпринимателей?

— Это самые разные сферы. Обращаются и строители, и торговля, и ресторанный бизнес, и туристические компании, и коммунальные организации, и аграрии, и даже объединения предпринимателей в защиту своих членов.

А вопросы могут быть различны. От самого простого, например, можно ли начать работать банному комплексу с учетом существовавших в крае ограничений, до сложного комплекса проблем по исполнению концессионного соглашения или завышения стоимости вывоза твердых коммунальных отходов для нежилых помещений. Последняя тема, кстати, касается очень большого числа юридических лиц, чья плата за вывоз мусора в одночасье выросла в десятки раз.

Или размещение и снос НТО. Очень болезненная и конфликтная сфера, в которой представлена самая незащищенная, самая уязвимая часть микробизнеса. Десятки жалоб на эту тему прошли через наши руки. Много было обращений и о расширении мер поддержки бизнеса. А в последнее время — о корректировке краевого законодательства об упрощенной и патентной системе налогообложения, о расширении муниципальных льготников. Там, где это возможно, мы пишем предложения об изменении региональных и местных нормативных актов.

Ряд проблем удается решать. И особенно отрадно, когда навстречу малому бизнесу после моих обращений и запросов идут не только отдельные чиновники, но и банки, крупные компании, которые могли бы просто адресовать мелкого предпринимателя в суд.

Например, был случай, когда с предприятием рассчитались после письма от уполномоченного. Также мы смогли помочь вернуть низкую ставку (2%) по кредиту, когда банк пересматривал условия по льготному кредиту и перевел бизнесмена на обычные рыночные условия. А это путь к разорению — ведь когда ты берешь деньги на спасение бизнеса, то у тебя нет возможности отдавать их, скажем, под 20% годовых.

— Как оцениваете состояние бизнеса сейчас?

— Как неблагоприятное. Несколько цифр, основанных на проведенном нами социологическом исследовании мнения предпринимателей края, я уже назвал. Добавлю, что лишь 14% считают состояние своей компании стабильным и только 3% отмечают рост. У 43% опрошенных штат сотрудников был сокращен, треть была вынуждена сократить размер заработной платы.

Но меня еще больше беспокоит другое. Большинство опрошенных, а точнее 74%, отметили, что деловая среда в Красноярском крае является неблагоприятной или скорее неблагоприятной для ведения бизнеса, а чуть меньше половины признались, что задумывались о возможности перевода бизнеса из Красноярского края в другой регион. И это не может не тревожить, причем независимо от пандемии и кризиса.

— Нужны ли сейчас какие-то меры поддержки от власти?

— Применительно к нашему региону я знаю, что правительством края сейчас разрабатывается новый пакет предложений по облегчению условий хозяйствования, в том числе и в налоговой сфере. Поэтому есть надежда на позитив. В то же время фискальные органы пугают всех словами «выпадающие доходы». Поэтому самый вероятный сценарий — это поиск некого компромисса между продолжением поддержки и наполнением бюджетов всех уровней.