Адреналин, чуткость, экзотика. Красноярские врачи откровенно рассказали о своих хобби

О том, что у врачей есть жизнь помимо работы в больницах, мы, как правило, только догадываемся, поскольку в момент общения с доктором сосредоточены только на себе (что правильно!). Но вам когда-нибудь было интересно, чем занимается человек, который лечит ваши недуги и помогает справиться со сложностями организма? К 16 июня, Дню медицинского работника, мы поговорили с тремя врачами красноярских больниц, которые успешно совмещают работу и хобби. Они откровенно рассказали нам, что будут делать, если увлечение вдруг начнет мешать лечебной деятельности, и как их интересы помогают им в работе.

Сергей Росинский, врач-эндоскопист Красноярского краевого онкологического диспансера им. Крыжановского

— В плавание родители меня отдали еще в 6 лет, и в детстве я занимался им достаточно профессионально, был неоднократно чемпионом и призером Красноярского края, участвовал в чемпионате России. Потом я занимался подводным плаванием, скоростными видами и подводным ориентированием, пока не закончил медицинский институт. 5 лет назад занялся ветеранским плаванием.

Я с моими товарищами по бассейну, которые сохранили спортивную форму и спортивный азарт, решили организовать спортивный клуб для участия в соревнованиях по плаванию в категории «мастер». Мы зарегистрировали наш клуб в международной федерации плавания и с тех пор выступаем в краевых, российских и международных соревнованиях. Я принимал участие в чемпионате мира в Казани в 2015 году, потом через два года в Будапеште, в этом году поеду в Южную Корею. Также мы участвуем в европейских первенствах — они в разное время проходили в Лондоне и в Словении. Во время последнего, кстати, при перелете мой багаж забыли в Москве и, чтобы принять участие в заплывах, мне пришлось срочно искать себе экипировку. Так я и занял 5-е место в эстафете и 6-е место в индивидуальном соревновании в чужих очках и шапочке. Это на данный момент мой лучший результат.

Сейчас мне 54 года, и занятия спортом помогают мне чувствовать себя хорошо и быть дисциплинированным. Я не могу сказать, что это способ отдохнуть от работы, скорее это нужно именно для поддержки своего физического состояния. Я не могу представить, как мое хобби может мешать работе, потому что я очень четко развожу эти две вещи. Соревнования приходятся на период отпусков, поскольку календарь соревнований известен на год вперед и есть возможность запланировать отпуск в нужное время. Тренируюсь я по вечерам после работы, а выделить 2 раза в неделю время для тренировки — это несложно.

Я занимаюсь в одной команде с людьми разных профессий, в том числе у нас в команде есть другие врачи. Самому старшему в нашей команде 79 лет, бывший тренер по плаванию, который в своем возрасте чувствует себя хорошо, каждый день проплывает по 4 км, на всех соревнованиях в своей возрастной категории занимает только первые места. Для всех нас в команде он пример для подражания. Мы вместе собираемся не только в бассейне, но и просто так. Если нужна какая-то помощь или медицинский совет, я как врач могу что-то подсказать или помочь.

Считаю, что у человека должно быть какое-то хобби, потому что если будет только одна работа — можно сильно загнать себя и начать выгорать. Я думаю, не должно быть так, чтобы кроме работы в жизни больше ничего не было.

— Сейчас в моем активе 978 прыжков c парашютом. Первый прыжок я совершил в 1995 году, это был самостоятельный прыжок на круглом десантном куполе. На это дело меня подбил один знакомый, который, что характерно, в итоге сам так и не прыгнул. А я втянулся, как хомячок в пылесос, — с самого первого прыжка понял, что это то, чем я хочу заниматься.

Главное — качество, а не количество прыжков. То, что ты в воздухе умеешь делать, высота, с которой прыгаешь. Также есть дисциплина «вингсьют» — прыжок в костюме «купольное крыло». Мой рекорд — участие в региональном рекорде Сибири и Дальнего Востока, высота 5800 метров, фигура из 68 человек. У нас сложилась своя компания — сибирская парашютная тусовка. Я прыгаю для себя, а не на спортивный результат, это позволяет получать больше удовольствия от самих прыжков.

В какой-то мере страх присутствует всегда. Это адреналин, для этого и прыгаем. Адекватный человек должен бояться, когда висит за бортом самолета на высоте четырех километров. Но это не ужас и паника, это скорее легкий мандраж, как перед экзаменом например. А вообще, самый страшный прыжок обычно второй. На первом ты просто не знаешь, чего ждать и чего бояться. До аэродрома я еду на автомобиле больше 600 км, я понимаю, что, двигаясь по трассе, я рискую больше, чем за 10 прыжков, которые я сделаю из самолета.

У меня была ситуация — прогрессирующая закрутка строп на основном парашюте, когда пришлось отцеплять его и вводить в действие запаску. Это рабочие моменты. На 600 прыжков такая ситуация может быть. Происходило это на высоте раскрытия парашюта — тысяча метров. Это не катастрофа. Просто ситуация, которую надо решать.

Когда я начинал работать врачом, я на время перестал прыгать вообще, потому что адреналина хватало на работе. Когда уже появился опыт в медицине, вернулся к прыжкам.

На работе передо мной пациент, мне известно, что с ним, и я знаю, что делать, каковы должны быть мои действия. Когда я прыгаю с парашютом, мне тоже известно, что делать. И в том и в другом случае это рабочие моменты, которые ты просто решаешь. Парашютный спорт учит оценивать возможные риски и быстро принимать решения. Это, конечно, помогает в работе. А медицинские навыки всегда нужны, и в спорте, и в обычной жизни.

Работа отнимает время, но дает деньги, и пока хватает того и другого. Прыжки по выходным, тренировки в аэротрубе поздно вечером. Надеюсь, все так и останется.

Андрей Зима, рентгенолог, Красноярская межрайонная больница № 20 им. Берзона

— Мои родители и дедушка были фотолюбителями в 50–60-е годы, поэтому в 7-м классе, чтобы уберечь меня от плохих компаний на улице, мама купила мне фотоаппарат. С этого и началось мое увлечение фотографией. Тогда я фотографировал на пленку, проявлял через мокрый процесс, но учиться пошел в медицинский, а не по фотографической стезе. Сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что я был мудрым парнем, что выбрал медицину.

Однако в работе и учебе умение фотографировать мне не раз пригождалось. В университете с третьего курса я работал фотолаборантом в институтской лаборатории, а третий трудовой семестр учебы всегда отрабатывал фотолаборантом в бюро судмедэкспертизы — когда один из их штатных лаборантов уходил в отпуск. После окончания института я пошел работать рентгенологом в 20-ю больницу. Здесь мои познания в «мокром» фотохимическом процессе неожиданно пригодились. Сейчас это уже не требуется — технологии все стали цифровыми и «мокрого» процесса почти нигде нет.

В лихие 90-е годы умение снимать помогло финансово остаться на плаву и не уйти из медицины в другие места в поисках заработка. И даже несмотря на это, фотография для меня — это хорошее хобби и не больше.

Раньше чаще всего я снимал пейзажи, наверное, как все начинающие фотолюбители. Ходил с ними с попытками похвастаться к Мищенко Александру Васильевичу. Он тогда был фотографом в театре Пушкина. Однако вместо ожидаемой похвалы всегда получал прямую и жесткую критику. Однажды, глядя на мои фото другой тематики, Мищенко сказал мне: «Что ты все пейзажи снимаешь? Ты же репортер». Вначале я это не понял. Не проникся... Сейчас понимаю, насколько был дальновиден Александр Васильевич. Так что он и является моим «крестным папой» на фоторепортерском направлении. Конечно, в фотографии есть много интересных аспектов: прикладная, интерьерная, предметная съемка. Но захватывает и подливает адреналина в кровь репортаж! Он сродни стрельбе по тарелочкам на траншейном стенде. Нажал на спуск камеры на секунду раньше или позже — и нет того волшебного неповторимого момента. И уже никогда он не повторится. Но такие снайперские выстрелы получаются далеко не всегда, как бы ни были совершенны современные фотоаппараты.

Иногда я снимаю и на работе. Фотографии дарю коллегам. Медицина — это такая довольно закрытая от посторонних глаз специальность (или искусство?..). Посторонние профессиональные репортеры здесь редки. Думаю, что не совру, сказав, что многие медработники, проработав всю жизнь в медицине, так и не имеют хороших и профессиональных фотографий с их рабочих мест. Нечего показать детям и внукам. А ведь это тоже можно рассматривать как элемент профориентации!

Поскольку я сам врач, я знаю, где и как в нашей специальности нужно снимать. И чтобы не мешать тем, кого фотографируешь, и чтобы кадр получился интересным. Но тут есть один большой подводный камень — кадры должны получаться максимально корректными по отношению к пациенту. Не должно быть узнаваемого человека. Должен быть пациент, которому и призвана помочь медицина. Хотелось бы, чтобы эти кадры не оставались уделом рассмотрения моих коллег, а были доступны широкой аудитории. Это поможет другим людям понять, насколько медицинский труд тяжел, ответственен, а порой, к сожалению, бывает и неоправданно принижен и приравнен к сфере услуг. У меня есть большой фотоматериал, который не поместился в рамки краевого фотоконкурса. Хотелось бы, чтобы медицинское руководство обратило на это внимание, может быть, даже нашло спонсоров и организовало полноценную передвижную фотовыставку. Я бы ее назвал «Обратная сторона Луны».

По нашей просьбе Андрей Зима выбрал несколько своих фотографий — делимся ими с вами.