«Мише здесь хорошо, потом к папе поедет»: репортаж из дома ребенка при колонии

Так называемый «пенитенциарный дом ребенка» на территории женской исправительной колонии № 22 появился в октябре 2009 года. По данным пресс-службы ФСИН, это единственное подобное учреждение от Кемерово до Хабаровска. Сейчас в этом доме ребенка находится 23 малыша — 16 из них живут с матерями в общежитии, которое построили здесь осенью 2014-го.

На входе на территорию колонии нас просят сдать телефоны и паспорта, а улыбчивая девушка ловко «просвечивает» металлоискателем одежду и проверяет сумки. Внутри повсюду кучки женщин в зимних ватниках и платках. «Сейчас у них перерыв. Всего в колонии находится 750 женщин — большинство из них отбывает срок за наркотики, кражу и убийство. 228, 158 и 105-я — типичные статьи для здешнего контингента», — говорит начальник отдела по воспитательной работе с осужденными Кристина Ошарова.

Осужденным за преступления небольшой и средней тяжести (до 5 лет) разрешено бесконвойное передвижение по колонии. Однако на праздные гуляния времени нет — практически все женщины с 8:00 до 17:00 на работе. Шьют форменную одежду для силовиков. По словам Кристины Ошаровой, женщинам положена зарплата в пределах МРОТ — около 9 тыс. руб., однако на лицевой счет за вычетом налогов и прочих сборов, попадает 25 % этой суммы.

В пошивочном цехе громко играет радио, обстановка шумная, но рабочая. В каждом из 4 цехов одновременно работает 60–70 осужденных — кроят ткань, сидят за машинками: каждая занята своим делом, украдкой поглядывая на корреспондентов. На момент нашего визита поступил спецзаказ на куртки и кителя. Ежедневный план — 2 штуки на человека, к концу дня на склад отгрузят почти 150 новых курток.

Через открывшуюся с громким скрипом железную дверь проходим на территорию дома ребенка. Внутри — аккуратные приземистые здания, игровой комплекс, горки, качели, деревянная веранда с «припаркованными» колясками. После мрачных корпусов и дворов колонии — словно попадаешь в другой мир…

С виду — обычный детский сад, однако территория со всех сторон окружена высоким забором, а чтобы попасть сюда, надо пройти как минимум через 6 металлических дверей, провериться на двух постах охраны и получить спецпропуска. Выйти отсюда, кроме персонала и гостей, никто не может.

Средний возраст рожениц в колонии — 30 лет. Как правило, ребенок, рожденный в колонии, — уже не первый в семье, а второй, третий или даже четвертый. Чаще всего женщины поступают сюда уже беременными — иногда они беременеют во время долгосрочных свиданий. Порой детей просто не с кем оставить по ту сторону колючей проволоки — мамы берут их с собой.

На входе нас встречает начальник дома ребенка, капитан внутренней службы Лариса Елизарова и тут же просит переодеться — надеваем халаты и бахилы и проходим внутрь. Живут здесь дети от 0 до 3 лет. Потом — либо детдом, либо опека, либо домой вместе с мамой. Однако если до конца срока матери остается меньше года и на конец отбывания малышу еще нет 4 лет — по решению администрации ребенок имеет право остаться с матерью. «Была ситуация, когда разница между концом срока матери и 4-летием сына была всего 2 дня. По закону он подлежал отправке в детдом. Но маме повезло — суд сократил ей срок на 10 дней, и она вышла отсюда с ребенком», — рассказывает по пути собеседница.

Яркие жалюзи на окнах с героями диснеевских мультиков, новые игрушки, детская мягкая мебель, новые кроватки с цветными одеялами. В дом ребенка малыш поступает на третий день после рождения. Пока он на грудном вскармливании, мама может быть рядом постоянно. Когда малыш начинает кушать самостоятельно, мама приходит в любое свободное от работы время. К детям могут приезжать близкие родственники.

Из игровой при нас вывели стайку шумных малышей, однако сфотографировать разрешили лишь сопровождавшего их сотрудника. «Здесь работают опытные врачи, психологи, медсестры, логопеды и нянечки. Почти весь персонал — гражданские. Из числа осужденных — лишь уборщицы и кухонные работники. Всего в штате 101 человек, включая электрика и сантехника — единственных мужчин в доме ребенка», — говорит Елизарова.

Для детей здесь предусмотрено все: молочная кухня, прачечная, современные игровые комнаты, медицинский кабинет. До появления этого дома ребенка ближайшие были в Мариинске и в Хабаровске. Красноярских женщин распределяли преимущественно туда. Сейчас они здесь — также как и дети из близлежащих регионов, в которых нет таких учреждений. По словам Ларисы Елизаровой, численность детей из года в год меняется — сейчас идет снижение: «В этом году больше детей ушло под опеку к родственникам: забрали отцы».

Каждая из комнат общежития похожа на уютный гостиничный номер, где есть все удобства. Как и в доме ребенка, в общежитии есть спортивные и игровые комнаты, кабинеты педагогического и медицинского персонала, подсобные и бытовые помещения. Однако попасть сюда удается не всем мамам — живут лишь те, кто отметился хорошим поведением, и женщины, чей срок подходит к концу, а детям требуется особый уход.

Дети до года получают питание индивидуально, по указаниям врача-педиатра. «После года переводим на общее меню из пищеблока — завтрак, второй фруктовый завтрак, обед, полдник, фруктовый паужин, ужин и кефирчик на ночь. Конфетками мамы подкармливают регулярно, — говорит начальник дома ребенка. — Запас еды, одежды, игрушек есть всегда — все необходимое закупается на средства ФСИН через торги. Питанием довольны все, однако не всегда мы угадываем с цветом одежды, не та модель сапожек. Почему у Кати такой комбинезон, а у моей другой».

В одной из комнат знакомимся с 28-летней Марией и полугодовалым Мишей, который живет здесь с рождения. Осуждена Маша по 228-й статье на 7,5 лет: «Сижу из-за бывшего молодого человека — связалась не с тем, с кем нужно. Сама никогда не употребляла, но сбывала. Здесь я уже полгода, до этого 3 месяца в тюрьме в Енисейске. На воле у меня еще 3 дочки — 8, 6 и 3 года. С папой в Лесосибирске живут». Рассказывая все это, девушка начинает плакать, а на вопросе о планах на будущее совсем разрыдалась: «Первая и последняя судимость — никогда в жизни больше. Детьми на воле займусь — теперь ради них только жить. Чтобы людьми хорошими выросли, больше ничего мне не надо. Мише здесь хорошо, а потом к папе поедет».

Еще одну девушку мы разговорили в игровой — по ту сторону решетки 33-летняя Злата успела отучиться в институте на маркетолога и дорасти до помощника руководителя одной из строительных компаний. Все пошло под откос, когда в ее жизни появились наркотики: «Торговала и сама употребляла. Дали 7 лет. Беременной попала в СИЗО-1, родила Артема и нас этапировали сюда». На воле ее ждут муж и 11-летний сын. Спустя пару минут беседы на ее глазах появляются слезы: «Мой опыт и образование, наверное, помогут реализоваться на воле, но о себе не думаю. Раз уж я свою жизнь перечеркнула, то теперь должна посвятить себя детям, все мечты связаны только с ними — о чем только не думала, наверное, хочу, чтобы вырос и стал полицейским. Хотя бы один».

Далеко не все местные обитательницы горят желанием общаться с прессой. Шагая по коридорам, беседуем с Ларисой Елизаровой: «Ребенку нужна мама, чтобы, выйдя отсюда, они не были чужими друг для друга. Когда мама приходит несколько раз в день, не проводя с малышом ночи, не кормя его, то в его развитии и воспитании могут возникнуть пробелы. Есть у нас многодетные семьи, есть матери, которые здесь, на территории колонии, регистрируют браки. Абортов ни разу не было — желающих удавалось отговорить, а рожают они в обычных роддомах, куда их возят под конвоем».

40-летнюю Алесю мы застали за кормлением 2,4-годовалой дочки Кати, а на наши вопросы она ответила с каменным спокойствием. Работает она здесь же на кухне и с дочерью проводит почти весь день. Женщина отбывает срок за убийство и за 7 с лишним лет успела побывать в нескольких колониях — до конца срока осталось 10 месяцев. «Сама я из Новосибирска, после суда этапировали в Хабаровск — оттуда на поселение в Нижнеингашском районе, когда дочке был год и месяц. Катюша, можно сказать, на свидании появилась. Ее отец живет на Сахалине, связь поддерживаем — мы не зарегистрированы, но после освобождения моего вместе жить будем. Больше всего хочу Катю отдать в садик, устроиться на работу и заниматься ее воспитанием. Наверное, на воле в танцевальный ее отдам».

«В свободное время мамы читают, вяжут, пишут, рисуют, плетут — у всех свои увлечения», — говорит Лариса Елизарова. На территории колонии есть библиотека, спортзал, медсанчасть, магазин и храм. Два раза в неделю приезжает закрепленный за колонией красноярский священник. Осужденные приходят сюда молиться, ставить свечки, тут же проводятся крестины. Храм открыт для посещения всегда, а о своих визитах священник извещает по понедельникам, вывешивая в храме объявления.

«К сожалению, бывает так, что спустя годы детки возвращаются сюда в качестве осужденных. Но большинство из них в силу возраста не запомнят даже наших лиц — лишь какие-то яркие всплески в памяти, возможно, отпечатаются: рисунки на стенах, жалюзи, какие-то праздники. Вряд ли пребывание здесь наложит отпечаток на их дальнейшую жизнь — скорее подействует та социальная среда, в которую они попадут впоследствии. Жизнь у всех складывается по-разному — Вилор Струганов, например, родился в Мариинской колонии, Борис Моисеев был рожден в неволе», — говорит, провожая нас, Лариса Елизарова.

По соседству с домом ребенка сейчас кипит стройка — в нем будет общежитие на 400 мест, банно-прачечный комплекс, клуб и столовая. Туда переселят осужденных женщин без детей из старых зданий, одно из которых в свою очередь будет реконструировано под общежитие еще для 24 мам с детьми. По словам Кристины Ошаровой, новое здание планируют сдать к январю 2017 года.