«Новая земля»: каннибал-шансон

Главная премьера недели — российский фильм «Новая земля», вошедший в программу «Кинотавра-2008» (и считающийся самым дорогим фильмом программы — в прессе мелькает бюджет в 10–12 миллионов долларов) с Константином Лавроненко («Возвращение», «Изгнание») в главной роли. Все уже наслышаны, что «Новая земля» — это нечеловеческая жесть с каннибализмом и тюремными зверствами, но не просто жесть, а глубокое кино, из серии «много думал» (в менее анекдотической версии — «заставляет задуматься»).

В 2013 году смертная казнь будет отменена во всем мире — и тюрьмы переполнятся. Гуманные международные организации предлагают эксперимент — на российских заключенных. На непригодный для жизни и потому необитаемый северный остров отправляют партию из двухсот зэков. Среди них герой Константина Лавроненко, интеллигентный убийца шести человек, и его будущий Пятница — маньяк Сипа (Андрей Феськов), подкреплявший школьный курс анатомии человека практическими исследованиями.

Зэкам оставляют припасов на три месяца, теплую одежду и резиновых женщин и обещают следить со спутника за тем, как они будут обустраивать свой быт. Быт обустраивается быстро: на межнациональный конфликт с последующим геноцидом уходит всего полчаса, на установление нового порядка, в котором есть цветовая дифференциация штанов, собственный концлагерь и надзиратели на вышках, — считанные недели.

В итоге получился нестыдный, в общем-то, боевичок, пусть и сомнительной категории, трэшевый по сути, но с приличными операторской и актерскими работами. Герои в основном одномерные и выполняющие конкретные сюжетные функции — чеченские бандиты, тихий маньяк-философ, мальчиш-плохиш, мудрый якут и так далее. При этом их нетрудно запомнить и различать и даже в них поверить. Разыгрывают же они брутальное рубилово на любителя: мочащие друг друга камнями и топорами зэки, чуть ли не грызущие тюремные решетки и прибегающие к человеческой речи только чтобы посетовать, что их товарища пересолили. Сценарист Ариф Алиев («Монгол») наполнил диалоги черным юмором (иногда забористым, иногда каким-то чересчур манерным и вычурным, но в любом случае в зале можно услышать смех) и матом (впрочем, довольно аккуратным).

«А я с виду безобидный, на маньяка не похож, со мной, может быть, поговорить надо, тесты какие-нибудь дать…» (Сипа беспокоится, что его мечта придумывать «креативные» пытки для грешников не исполнится из-за несовершенной кадровой политики в аду).

Впечатлительным зрителям «Новая земля» не рекомендуется, потому что ни одной капли крови и ни одному куску мяса в котел создатели «Новой земли» не дают упасть просто так — без крупного плана и нагнетания жути и отвращения.

Вот и все, что можно было бы сказать о «Новой земле», если бы она не позиционировалась как притчевое кино о высоких материях. Со всей серьезностью фильм воспринял, например, недавно собравшийся Общественный совет по нравственности на ТВ — говорят, осудили за жестокость видеоряда, но похвалили за идеи.

Очень серьезно, судя по предпремьерной пресс-конференции в Новосибирске с режиссером Александром Мельником и Константином Лавроненко, фильм воспринимают и его создатели. Господин Мельник отметил, что стеб в фильме — всего лишь способ зацепить молодую аудиторию, чтобы говорить о более серьезных вещах. Например, о страшной сущности человека, которая проявляется в определенных обстоятельствах, о лицемерии власти, о милости к падшим и о несгибаемости человеческого духа.

Но принять «Новую землю» за глубокую философскую притчу и открытие можно только будучи слегка загипнотизированным долгим взглядом исподлобья действительно прекрасного Лавроненко.

Трудно поверить, что более или менее взрослому зрителю ни разу не попадалось в руки произведение, в котором поднимаются те же вопросы. В первую очередь это, конечно, «Повелитель мух», к которому уже трудно что-то добавить. Немецкий «Эксперимент»? Любое хорошее кино про войны ХХ века? Знание того, что даже обычные люди способны — если сложатся обстоятельства — пытать и убивать других обычных людей, не является, мягко говоря, открытием, поэтому требует либо гениального воплощения, либо должно честно служить скандальной упаковкой для комикса с расчлененкой. «Новая земля» все-таки скорее из второй категории, и в итоге самые притчевые по замыслу моменты в «Новой земле» как раз и выглядят особенно разбушевавшимся трэшем.

По фильму разбросаны приметные, как знаки дорожного движения, символы: тут висит иконка, там — босховские уроды (на них предпочитают смотреть в свободное время европейские гуманисты), а вот сидит зэк и вслух читает «Всеобщую декларацию прав человека». Кстати, судя по голубым беретам тех, кто держит высаживающихся на берег зэков на прицеле, все происходящее — проект ООН. Так что духовность в «Новой земле», может быть, и китчевая (вполне в духе времени), но идеологические тезисы сформулированы четко: русского человека спасут не законы и декларации, а внутренняя правда (учитывая «12» Михалкова, это уже тренд), а отношение к Западу вкратце сформулировано как «Суки гуманные!».

«Новая земля» вообще злободневна — тут и отсылка (правда, по словам Александра Мельника, непреднамеренная, так как сценарий был написан давно) к истории Виталия Калоева (который зарезал швейцарского авиадиспетчера, виновного в крушении самолета), и собирательная карикатура на всевозможные Гаагские трибуналы — куратор проекта, омерзительно коверкающая русский язык дама в очках (Ингеборга Дапкунайте). Соглашаться или не соглашаться с идеями «Новой земли» — личное дело каждого. Однако просто трэш как-то симпатичнее трэша идейного, особенно если последний выдает себя за серьезное, что называется, фестивальное кино.

Елена Полякова