«Я не хотел быть трактористом»: как мальчик из детдома съездил в Лондон и стал успешным футболистом

Истории из детства этого молодого человека могут стать сценарием для фильма. Этот мальчик никогда не видел семьи. Он рос в детском доме и считал себя одиноким волчонком. Как детдомовский мальчишка попал в футбольную команду. Как с ней добрался до Лондона. А после — не скатился в детдомовскую рутину.

Рассказывает Александр Малец.

— В минусинский детский дом я попал, когда мне было 5 лет. До этого мы вместе с братьями скитались по больницам. Родителей своих я не помню совсем. Что-то о них мне рассказывал мой старший брат, но у меня самого не осталось никаких воспоминаний .В детском доме я жил до 17 лет.

Жизнь в детском доме. Уклад и принципы.

— Всех разделяли по группам. Вы знаете, что такое группа? Это как большая квартира, где есть спальня, около 60 кв. м., общий зал огромный, который считался комнатой отдыха, — с телевизором, компьютером. Есть отдельная комната для самоподготовки, есть прихожая, где куртки висят, и санузел. Когда я выпускался в нашей группе было 7 человек.

Я считаю, что мне просто повезло. Когда мне исполнилось 7 лет, меня перевели не к сверстникам, а к 9-классникам. Если бы я со сверстниками рос, то были бы другие дела, как это обычно бывает…

— А как бывает в детском доме?

— Например, частые побеги… А вообще в моём детском доме, наверное, ничего такого плохого и не было.

— А драки?

— Да драки то были каждый день. В детском доме такая среда, где всё решается далеко не словами. Тут много драк.

Для меня было самым сложным — не попасть в тот круг общения, который бы привёл меня к плохому. Занять себя максимально, чтобы не оставалось свободного времени. Иначе я бы точно попал не в ту компанию и мы что-нибудь натворили.

Спустя время люди, с которыми я общался, и люди, от которых я держался подальше, находятся в разных социальных статусах. Из 7 человек в группе — четверо сидят. За наркотики, за мошенничество. И сидят они не по году. А ведь то, что это с ними может случиться, предполагали с детства.

Допустим, ситуация. Мы все ушли на ужин, а парень проработал целый план: когда все уйдут, он чуть-чуть приоткроет окно, через балкон залезет в комнату, сворует из куртки воспитателя тысячу рублей, а потом быстро побежит, чтобы быстрее нас оказаться на ужине. Мышление уже было воровское.

Детдомовский ребёнок — это волчонок. У него мозг заточен по-другому: как бы всё достать и сделать так, чтобы никто не узнал. Он один в этом мире. Он всё делает один. И никогда ничем не поделится, не расскажет. Как мне практика показывает, в детском доме друзей не бывает. Логика простая — тут либо тебя, либо ты.

Распорядок дня.

Саша рассказал, что подъём в детском доме всегда в 7 утра. Зарядка, завтрак и в школу. Учился он в обычной школе с простыми семейными ребятами.

— К детям из детского дома в школе относятся нормально. По крайней мере между мальчиками нет какого-то предвзятого отношения: если ты адекватный — к тебе тоже нормально относятся. Девчонки, да. Смотрят по-другому. Они смотрят на пацанов из детдома…не с жалостью, нет, а с какой-то опаской и недоверием. Это трудно объяснить, но их отношение чувствуется, — говорит Саша.

После школы возвращался в детский дом, делал уроки и уходил на тренировки. Долгое время он занимался спортивной гимнастикой. После одной тренировки бежал на другую — на футбол.

— Возвращался уже в 9 или 10 вечера. Ужин часто пропускал, и поесть вечером было нечего. Хотя иногда просил ребят, что-то забрать с ужина. Вот только есть в комнате было нельзя. В 11 вечера у старших отбой: телевизор посмотришь — и отключаешься.

На выходных занимался у педагога по художественному слову. Она меня почему-то заметила и пригласила: читал и писал стихи, получалось неплохо. Даже выигрывал конкурсы в Красноярске. Но когда педагог уехала, продолжать не стал. Остался только футбол.

Как футбол сплотил детей из детского дома и подарил им мечту.

— У нас в детском доме футболом занимались все. Была площадка, всегда были мячи — захотел, бери и играй. Тренер начал собирать команду, когда мне было 14 лет. Снимал залы, искал нам спонсоров, чтобы у нас была обувь. Узнали о турнире среди команд детских домов «Будущее зависит от тебя». Мы назвали команду «Шанс». И это действительно был единственный шанс для нас — шанс куда-то вырваться.

Тренировались много. Каждый день. Я играл в защите. Выиграли турнир в Красноярске. Выиграли региональный этап в Новосибирске.

Я хорошо помню тот вечер, когда нам вручили кубок. Ребята из Новосибирска то ли от зависти, то ли от обиды сказали: «Вам ничего не светит на России». Парень наш поднял кубок над головой и, заикаясь, сказал: «В-видишь кубок? Б-больше не увидишь. Он наш».

Так мы попали на чемпионат России в Сочи. И первую же игру, то ли от акклиматизации, то ли от неуверенности, мы проиграли. В гостинице увидели, как журналист берёт интервью у организаторов турнира. И узнали тогда, что ребята, которые выиграют, поедут в Лондон.

После этих слов мы все собрались в одном номере. Капитан наш, Цыган, как будто все мысли собрал в кулак и всех нас настроил. Я такого от него никогда раньше не слышал. Поймал себя на мысли: «Да, я тоже хочу поехать в Лондон. Я хочу вырваться отсюда».

Следующую же игру против Новороссийска и выигрываем со счётом 4:0. Дальше началось что-то немыслимое — выходим против москвичей и выигрываем их 6:0. Выходим против Санкт-Петербурга и снова выигрываем. Мы — простые пацаны из Минусинска, дошли до финала.

В финале с нами снова оказался Новороссийск. И тут у нас у всех начался мандраж.

Последний матч.

— Мы выигрывали со счётом 3:0. А на последних 7 минутах пропускаем 3 гола. Нашу судьбу решает пенальти. И ярче этого момента в моей жизни ничего не было.

Первый удар: мы забиваем и нам забивают. Второй: мы не забили. Понимаем, если нам забьют, всё, можно ехать домой и забыть про мечту. И тут наш вратарь берёт пенальти. Игра продолжается.

Выходит наш капитан — забивает. И перед последним ударом наш парень просто падает на колени и плачет. Собирается и пробивает мяч точно в «паутинку» под перекладину. Победа! Мы бежим к тренеру. Берём его на руки, подкидываем. Такой момент не забывается, это чемпионские эмоции.

Через полгода мы полетели в Лондон. Провели там 5 дней, везде побывали. Я был и на тренировочной базе «Арсенала», видел всех игроков…Аршавина, главного тренера Венгера.

Когда вернулись, все в детском доме гордились нами. Все понимали, что мы добились невозможного. Ведь предпосылок никаких не было, никто не думал, что мы хорошие футболисты.

Жизнь после Лондона.

— После этого чемпионата я стал серьёзнее обращать внимание на футбол. В 16 лет я пошёл заниматься в секцию сам — меня взяли. Спортивная школа с профессиональными тренерами — там абсолютно другой уровень и другие требования.

В 17 лет я поступил в СФУ в институт физической культуры. Среди моих знакомых в детском доме я не знаю никого, кто бы поступил в вуз. Никого, к сожалению…

— Почему так? Почему это редкость?

— Эту мотивацию душат в малом возрасте. Почему-то в детском доме больше говорят о рабочих профессиях. Изначально никто об университетах не говорит. Техникум — потолок.

Я вот точно знал, что ни в какой техникум не пойду. Я видел, как там люди живут — это хуже детских домов. Дети, приезжающие туда от родителей, — те же детдомовцы. Сами себе на уме. Родители присылают деньги, а те тратят их на наркотики, алкоголь…

Я знал, что нужно закончить не 9 классов, а 11, что надо поступать в вуз. Хотя меня тоже всё время отправляли в техникум. Говорили: «Иди, учись на тракториста». Я до сих пор думаю, когда куплю себе дорогую машину, приеду в детский дом на ней и скажу: «Вот он, мой трактор» (Улыбается).

Детскому дому просто не нужно держать тебя так долго: чем ты старше — тем ты опаснее, и лучше от тебя избавиться пораньше, — грустно признаётся Александр.

Но справедливости ради отмечает, что без помощи в детском доме не обошлось.

Сначала Саша мечтал поступить на лётчика. Узнав об этой мечте, в детском доме Саше нашли репетитора по физике, с которым он готовился к ЕГЭ. Сдать физику успешно не получилось и о лётной карьере пришлось забыть. Зато по другим предметам баллы были выше среднего.

— Помню, мне воспитатель говорила: «Малец, если ты сдашь биологию на 60 баллов, я тебя поцелую, когда аттестат буду выдавать». А я сдал на 70! Обычный пацан из детдома оказался лучше пятёрочников (Улыбается).

Поступать Саша решил в Красноярск. И тут же столкнулся с новым препятствием. В 17 лет он выпустился из детского дома, но был без опекуна. Чтобы несовершеннолетнего парня зачислили в вуз, его усыновили родители друга по школе.

В университете Саше удалось попасть в сильную команду. С ней он тоже объездил по России, побывал в Китае. В этом году он закончил вуз и продолжает играть в футбольном клубе «Рассвет».

— А своих родителей не пытались искать?

— Родители считались без вести пропавшими. До 17 лет я не знал, есть ли у меня родители, умерли ли они. Отец был записан со слов матери, поэтому его вообще не искали. Мать подали в розыск тогда, когда мы попали в детский дом. Её долго искали и в итоге признали умершей.

Когда я поступил в университет, мне позвонил соцработник и сказал, что в больницу обратилась женщина с фамилией Малец: «Инициалы сходятся, возможно, это твоя мама». И я узнал потом, что это действительно была она. Всё это время её не могли найти, потому что она нигде не появлялась — ни в больницах, ни ещё где-либо, где узнали бы её фамилию.

Я с ней не общаюсь и не хочу общаться. Смысла никакого в этом не вижу, если человек никакого участия в моей жизни не принимал. Я уже человек взрослый. У меня уже своя жизнь. Старший брат с ней, кстати, общается. А я общаюсь с ним, поэтому что-то узнаю от него.

— А с младшим?

— Нет. Он поступил в техникум в Шушенское. У него была какая-то сумма денег, которую выдают сиротам после выпуска. И его развели на деньги, хотя я его предупреждал об этом. Говорил, что так происходит. Но он на меня обиделся почему-то.

— Разводят на деньги?

— Да, так часто бывает. Я бы даже хотел донести до властей. Каждый ребёнок, выпускаемый из детского дома, на счету имеет определённую сумму. У всех по-разному, но около 400 тысяч. И можете себе представить, что в голове у ребёнка в 17 лет, который знает, что у него есть такие деньги, которыми он может воспользоваться после 18.

А глаза уже горят. При том, что в детском доме ты толком не видел ни шоколада, ни конфет, ни чипсов, а если и видел, то редко. Ты не видишь дорогой красивой одежды. Ты резко хочешь себе машину. Ты хочешь всё! Лишь бы воспользоваться этими деньгами.

А что получается по итогу. Ты выходишь из детдома. И к тебе подходят люди, которые говорят: «Парень, тебе же нет 18. А я знаю способы, как ты можешь снять свои деньги уже сейчас. Давай я тебе помогу, но половину ты отдашь мне». Через махинации как-то незаконно получают эти деньги. И потом просто их прогуливают — наркотики, пьянки, разбивание купленных машин.

Это влечение быстрее завладеть деньгами надо как-то перекрыть. Я бы вообще предложил, чтобы эти деньги выдавались не после 18 лет, а после того, как получишь образование. Тогда уже с головой будешь к своим деньгам подходить.

— Саша, а что бы вы пожелали ребятам из детских домов?

— Это может прозвучит странно, но к воспитателям нужно прислушиваться. Начинаешь понимать это с возрастом.

Просто в детском доме учат хорошему, но воспринимается это всё как нравоучение. И относятся к этим словам воспитателей не с пониманием, а с упрёком, с протестом. Делаешь всё наперекор: «Не надо меня учить». Нет близости с воспитателем, какая бывает у детей с родителями. Мне просто повезло познакомиться с людьми, которые в меня верили.

А ещё надо ставить для себя цели. Когда есть цель — ты будешь искать путь к ней, и будут встречаться люди, которые тебе помогут. Плохих дорог для детдомовца очень много. Просто потому, что нет такого близкого, который бы в нужный момент тебя остановил и направил, куда надо. Внимание обращают только на тех, кто тянется к цели. И, конечно, свою голову тоже нужно включать! Я всегда делал всё по-своему и никогда не пожалел об этом.