«Мои дети будут ходить»: история женщины, 20 лет воспитывающей без мужа троих детей-инвалидов

Юлии Гусаровой 43 года — это крепкая женщина с мягкими чертами лица и усталой улыбкой. 20 лет назад Юлия потеряла мужа и половину своей жизни в одиночку воспитывает троих детей-инвалидов. Женщина поведала корреспонденту NGS24.RU свою правдивую историю.

Семья Гусаровых живёт на первом этаже панельного дома в Северном. Дома у женщины светло и шумно — собаки лают, встречая гостей, две дочки прячутся в комнате, а младшая Аня с любопытством разглядывает зашедших на кухню. Пока кипит чайник, многодетная мама рассказывает свою историю.

Юлия родилась и выросла в Красноярске, выучилась на кондитера, вышла замуж за автослесаря с КрАЗа. Вскоре у молодой семьи родилась тройня — снимать новорожденных приехали едва ли ни все телекомпании города. Журналисты запечатлели лица счастливых родителей, но многое тогда осталось за кадром.

Роды были тяжелыми — вместо планового кесарева врач заставил рожать естественным путём: «Молодая, зачем тебя кесарить? Родишь сама». Алёна была вторая — обмотана пуповиной, Аню едва не зашили внутри — врач «не увидел третьего». Детей из живота буквально «выдавливали» — «Я не знаю, может это такая "техника"», — говорит Юлия.

После родов все три девочки были в тяжелом состоянии, врачи ставили «внутриутробную инфекцию неясной этиологии», женщина винила во всем медиков. Тогда же из гинекологии неожиданно пропала медицинская карта.

— Как только поступила в кондитерское училище, каждые 3 месяца проходили медосмотр. У меня там две карточки: Федотова и, когда вышла замуж, — Гусарова, так две и вели. Пришла забирать — ни Гусаровой нет, ни Федотовой. Прихожу к гинекологу, которая меня с 15 лет знает, говорю: «Юль, не могу карты найти». А в ответ: «А вы кто?». Смотрит и говорит: «Я вас первый раз в жизни вижу».

Когда малышкам было 4 месяца, в семье случилась трагедия — мужа Володю убили. Мужчина таксовал в свободное от работы время и в один из вечеров не вернулся домой. Многодетного отца расстреляла банда «отморозков» — просто ради развлечения, не взяли ни денег, ни машину.

Оставшись одна, мама с тремя детьми переехала в 2-комнатную хрущёвку к бабушке. Деньги заканчивались. Сначала перешли на дешевые смеси, потом — на манку на воде. Когда не хватало пелёнок — резали шторы. Стало легче, когда КрАЗ выделил вдове погибшего 3-комнатную квартиру в «Северном». Заселялись в пустой дом без отопления с простывшими детьми: время было такое — квартиру давали на несколько хозяев, «кто первый заехал — того и тапки».

В год сестрам-малышкам впервые поставили страшные диагнозы.

— Пришла в поликлинику молодая девочка-невропатолог и говорит: «А у вас ДЦП». Я говорю: «Что такое ДЦП?» — «Это детский церебральный паралич». — «А что такое детский церебральный паралич? Мне это ни о чем не говорит». — «Ваши дети никогда не будут ходить…» — «Мои дети будут ходить».

Позднее ДЦП подтвердился только у Ани и Оли; у Алёны — олигофрения. В эру без компьютера и Интернета искать информацию о болезнях с таинственными названиями приходилось через знакомых. Пробовали все — от официальной медицины до народных методов лечения.

— Операции, массажи, ЛФК, в чем мы их только не мочили, и сено ездили покупали в деревне — нам сказали: «Надо ноги парить в сене», и в твороге ноги держали, и мочу выпаривали, обматывали. Это все многолетний ежедневный кропотливый труд. И то не факт, что ребенок пойдет, — вспоминает Юлия.

К 4 годам случилось то, чему врачи так и не смогли найти объяснения: девочки пошли, сначала от кровати до кровати, потом — от стены до стены. Медики тогда сказали фразу, которой Юлия гордится до сих пор: «Вот что может сделать мать, когда хочет вылечить своего ребенка».

Когда пришло время отдавать девочек в школу, комиссия признала их необучаемыми, но мама не сдавалась. Чтобы «сойтись» с директором школы, пришлось завести сенбернара — женщина оказалась заядлой собачницей. Вскоре Алёну устроили в коррекционную школу, а Аню и Олю записали на домашнее обучение. Каждый день к ним приходила педагог — вместо положенных 40 минут занимались 1,5–2 часа, иногда по два раза в день.

— Она и в положенное время приходила, и еще раз после работы в этот же день — закрепить результат, 40 минут она тут никогда не сидела. И с мамой моей занималась после инсульта, денег не брала с нас ни копейки, сколько я предлагала. Дружим с ней до сих пор, — рассказывает Юлия.

Чтобы социализировать детей, мама брала в дом животных. Сегодня в квартире живут мейн-кун — альбинос, кролик, дворняга Жуча, подобранная беременной на даче в 30-градусный мороз, слепой пекинес. Юлия смеется: «У нас все инвалиды». Ухаживают за животными сами девочки — так их приучают к ответственности.

В 9-м классе дочки сдавали ОГЭ — писать экзамен разрешили на дому в присутствии комиссии. Результат поразил всех.

— Они сами всё написали. Обалдели все — и директор, и комиссия, и я. Так и закончили 9 классов. Может быть, закончили бы и 11, но страшно писать ЕГЭ — да и смысла нет, все равно в институт не поступишь, — рассказывает Юлия.

Сейчас девочкам 21 год. Но из-за болезни растут они медленнее сверстников и по уровню развития больше напоминают 15-летних подростков — любят спорить и показывать свой характер. Помимо того, что девочки получают пособие по инвалидности, подрабатывают в школе — Алёна помогает на танцах в младшей группе, Аня и Оля занимаются перепечаткой учебников в электронный вид. Деньги небольшие, но платят стабильно.

Сама Юлия подрабатывает тем, что печёт на дому торты и пироги. Начинала 7 лет назад на «Красмаме» — теперь ведёт свою группу во «ВКонтакте». В хорошие времена на тортах удавалось заработать до 20 тысяч в месяц, но последний год спрос на домашнюю выпечку резко упал.

— Сейчас стабильно один заказ в месяц. Просто у людей стало мало денег — зарплаты стоят на месте, цены растут. И ассортимент сейчас очень большой, открылось много специализированных кондитерских, можно купить красивый торт порционно. Да и кондитеров стало слишком много — много кто ушел в декрет и стал печь, теперь у нас все кондитеры. Предложение превысило спрос, — считает Юлия.

За годы жизни без мужа многодетная мама научилась экономить и «вертеться» — вместо брендового пуховика можно купить с китайского сайта по 1300, за продуктами — съездить на рынок. На большую семью всё закупают оптом — две коробки окорочков, коробку куриных лап, крупы. Большая часть денег уходит за раз, зато дома всегда есть еда.

— Надо везде «шуршать». Сейчас молодые выделываются — «есть нечего, одеться не во что»... Я говорю: мука есть, вода в кране есть, свет есть, уже кушать есть что. Из муки сколько сделать можно — хлеб, булок напёк; если повидла нет — сахаром посыпал, и вот вам плюшка московская! Даже без яиц в первый день они мягкие и классные, — говорит женщина.

На сэкономленные деньги раз в два года семья ездит отдыхать в Анапу — копят, занимают, отдыхают, раздают долги и далее по новому кругу. Местный климат благотворно влияет на здоровье девочек. Даже хотели переезжать, но так и не решились — работы там нет, и доход меньше. Здесь килограмм торта стоит 1200 рублей, а там 500 — при одинаковой цене на продукты.

— У нас много поуехали с ДЦП-шниками в Краснодар. Всех заставили по-новой проходить освидетельствование по инвалидности, стали занижать группы… Плюс у них считается лучшая полоса в России, пенсия меньше, убираются северные надбавки. Они туда приехали и обалдели, а назад уже не вернуться.

Свой «домик у моря» Юлия решила построить в Красноярске — несколько лет назад купили участок у озера Бархатово и отстроили там дачу. В Facebook тогда просили поделиться строительной бытовкой и остатками стройматериалов, чем вызвали массовое недоумение.

— Сколько категоричных мнений было — зачем дача с тремя больными детьми? Проще собрать деньги на курорт, чем вкладывать в эту дачу... Я почитала, порыдала, потом успокоилась. Я им куртки под колени бросила — они там сидят, полют. Все хоть какая-то нагрузка — до туалета деревянного дойти, ведро принести. Зато ягоды своей поели с куста, солений сделали. В следующем году хотим курей завести.

За город семья ездит на 7-местном Opel Zafira. Несколько лет назад отправили заявку в соцзащиту, и там неожиданно нашли спонсоров. Многодетная мама просила поддержанный автомобиль с аукциона, а ей предложили новый.

— Звонят из соцзащиты говорят: «У нас такая проблема, вы ссылку на б/у автомобиль прислали, а мы вам не можем б/у купить. Можно мы вам новый, из автосалона?».

На тот момент машина стоила 780 тысяч, когда приехали смотреть — была новая, вся «в целлофане». Многодетная мама думала только об одном: «Такого не бывает, это что ж, я должна буду?».

Когда начали оформлять автомобиль, молодой мальчик-менеджер ехидно смотрел и, не удержавшись, поинтересовался: «Хотел бы я знать, это за какие заслуги у нас администрация края автомобили дарит?».

— А я тебе расскажу. Женишься, жена твоя рожает тройню, тебя убивают через 4 месяца, твоя жена одна воспитывает детей, в год им выставляют диагноз, у тебя все дети — инвалиды, и, глядишь, лет через 18 твоей жене, но не тебе, тоже администрация подарит такую машину. Хочешь? — «Нет».

Сама Юлия такой подарок считает большой удачей. К многодетным, «которым все должны», себя не относит: сама рожала — сама и думай. Однако многие считают иначе. Подруги из благотворительных фондов рассказывают, как мамы детей-инвалидов требуют оплатить им поездку на Багамы или в Испанию.

— Звонят: «Давайте соберем деньги, у нас ДЦП, мы нашли клинику на Багамах». Люди так путешествуют. Пока мы собираем тетрадки, ручки к 1 сентября, они на Багамы летают. У нас, оказывается, и в Болгарии есть реабилитационный центр, и в Испании… Куда хочешь слетать — там везде и есть.

Сама Юлия больше мечтает не о поездках в дальние страны, а о будущем дочек — хочет выдать их замуж и понянчиться с внуками.

— Таких же найдёте, он пенсию получает, ты пенсию получаешь. Сейчас все можно сделать, не выходя из дома. Работа в Интернете есть, деньги получили — за квартиру заплатили, продукты заказали. Потом тачку вызвали, друг-друга за ручку взяли и поковыляли в ресторан, — говорит мама дочкам.

Но девочки в ответ лишь смеются.

— Нам такие не нужны, — коротко говорит Аня.